Но тот уже положил свои аппараты в рюкзак.
— Все. Пошли.
В это время на внутренней стене кратера разом зашипели обе воронки. Тугое ракетное шипение переросло в гул, который, казалось, вот-вот завершится взрывом. Его не последовало. Воронки осветились заревом и выпустили в черное небо две огненные струи. Геннадий схватился за рюкзак, но жест оказался бесполезным. Просыпав на купол крупные искры, фонтаны погасли.
Остаток ночи мы, все пятеро, проспали в двухместной палатке, стоявшей над обрывом у моря, чуть ниже лагеря кинохроникеров.
Утром, запуская лодочный мотор, Геннадий сказал:
— Полюбовались — хватит. Приступаем к работе.
Кто провозгласил этот лозунг? Судя по тому, что в среде знакомых мне вулканологов он пользуется необычайной популярностью, авторство принадлежит кому-то из них. Но важно не это. Важно, чтобы, услышав клич «работать, работать, работать!», вы не поддавались его мобилизующему гипнозу. Как правило, он звучит именно тогда, когда работать никто не собирается.
Геннадий Авдейко был первым, кто попытался привести лозунг в полное соответствие с начертанными на нем словами.
Он торопился. Ходил быстро, говорил кратко. На все у него был один ответ: «Работать!» Даже Питкину, прибегавшему поелозить у его ног, Геннадий строго внушал:
— Ты меня отвлекаешь. Я работаю. Ясно? Ра-бо-таю.
Только безграничная вера в своего хозяина мешала Питкину понять то, что понимали мы: за три дня нашего пребывания на острове работа не продвинулась ни на шаг.
Первый день Геннадий потратил на инвентаризацию лагерного имущества. Вчера осматривали прорыв. Дело, конечно, нужное. Для общего знакомства. Но главным, самым трудоемким, о чем Геннадий твердил на каждом шагу, была глазомерная съемка: предстояло вычертить топографический план района прорыва, чтобы определить по нему масштабы извержения, ширину и глубину взрывных воронок, размеры насыпного конуса, объем выброшенных и излитых продуктов, подсчитать энергию.
Вести наблюдения за прорывом, не имея топографического плана, было бы кустарщиной. Существует такое понятие, как привязка наблюдений. Скажем, взял образец с какого-то участка лавы, сделай в плане пометку: участок обследован. Тот, кто придет тебе на смену с этим же планом или с его копией, не будет бегать по твоим следам, а сразу же возьмется за другие, еще необследованные участки.
Словом, план — это система. И начальник экспедиции торопился: «Работать, работать, работать!»
Съемочных инструментов немного: компас, нивелир, мерная лента и рейка, поделенная на дециметры и сантиметры. Инструмент был наготове, однако Алексею захотелось несколько усовершенствовать мерную ленту.
В гроте, рядом с палаткой начальника лежала наполовину замытая песком и заваленная камнями японская сеть. Когда и каким штормом забросило ее на этот остров — одному Нептуну известно. Спутанная и скомканная, она вроде ни на что больше не годилась. Поковырявшись в ворохе нежно-зеленого капрона, мы с Алексеем вырезали из него несколько оранжевых поплавков, сделанных из пенопласта в виде пузатых огурчиков. Их разрубили на дольки и прикрепили в нескольких местах двадцатиметровой мерной ленты.
Геннадий, остановившись возле нас, удивленно спросил:
— Что за украшение?
— Учитываем специфику рабочей площади, — сказал Алексей.