— Зато сухо. И кратер на виду.

Кратер на виду — это был довод. Палатку поставили над оврагом, на той стороне, откуда начиналось господство пепловой пустыни.

За ужином, в овраге, провели совещание, круто изменившее мое положение в экспедиции.

АВДЕЙКО. Значит, завтра на съемку. Как с инструментом?

ЦЮРУПА. Мерная лента приготовлена.

АВДЕЙКО. У кого самый приличный компас?

СКРИПКО. У меня, начальник.

АВДЕЙКО. Перестань ты с этим начальником!..

СКРИПКО. Понятно.

АВДЕЙКО. Что понятно?

СКРИПКО. Шутки в сторону.

ЦЮРУПА. Ибо на серьезное дело идем.

АВДЕЙКО (мне). Вот помощнички!

СКРИПКО. А, кстати, начальник, какую роль ты отводишь Виктору?

АВДЕЙКО. О чем ты говоришь… У него своих дел по горло. (После паузы, как бы про себя.) Ну, мерную ленту или, допустим, рейку потаскать — за это он и без наших указаний возьмется.

ЦЮРУПА, Да, да, нехорошо, Костя. Интеллигентному человеку намекают на то, что хлеб надо отрабатывать.

АВДЕЙКО (мне). Что скажешь?

В моем положении оставалось только гордиться тем, что мерную ленту мне всучили не как-нибудь, между делом, и не в грубом административном порядке. Воспитанные люди, они провели представительное совещание, из которого само собой вытекало, что с завтрашнего дня я принимаю на себя обязанность неквалифицированного рабочего. Воспитанность руководила ими и после, когда все трое старались закрепить за мной репутацию добровольца, почти подвижника.

Следующим пунктом было утверждение графика на дни съемочных работ, В проекте наш распорядок выглядел так. Первым, в шесть тридцать просыпается «кухонный мужик» — Нинин помощник, роль которого нам предстояло исполнять поочередно. Он собирает ольховник и разжигает костер. Ровно в семь возле полыхающего очага появляется Нина. Ее дело — за тридцать минут сварить супозу или супоид (что именно — решает она сама) и вскипятить чай. Для остальных подъем в полвосьмого. Тридцать минут на завтрак и приготовления к маршруту. В восемь — выход из лагеря. Возвращаться — к ужину. На обед — галеты и вареная сгущенка. Это берется с собой.

Проект графика докладывал Геннадий. Я уже понимал: как доложил, так и будет. Понимали это и другие, но Костя все же сказал: