– Ошибаешься, ничуть я не добра. Да только знаю, что Сьюзен будет волноваться. Так что случилось-то? Ноги в порядке или как? – И она принялась резкими движениями отряхивать юбку.

– Как видишь, с ногами всё в полном порядке.

– Стало быть, костыли для ребёнка, – равнодушно кивнула Бет.

Уоррен был совершенно ошарашен: он наивно считал, что смог надёжно спрятать мальчика. И что прогнал тьму из своего разума. Может, сказал он себе, и Джим тоже в чём-нибудь обманывается?

– Том сказал, что ты купил ему кое-что в магазине, – продолжила Бет, поправляя сумочку. – Ботинки и носки.

– Заходи, – сказал Уоррен. И Бет зашла.

Он предложил ей кофе, но она отказалась. Он предложил сесть на диван, но Бет предпочла один из ужасно неудобных кухонных стульев, и сиденье радостно заскрипело под её весом.

– Выкладывай, – велела она, аккуратно расправляя ленты соломенной шляпы на столе. – И без балды, если можно.

Уоррен рассказал ей всю историю, не утаив никаких подробностей, за исключением тех, что были связаны с попыткой самоубийства: он и без того поставил себя в достаточно сложное положение, незачем давать Бет шанс на решающий удар.

Выслушав, она взглянула на него – молча, с абсолютно непроницаемым выражением лица.

– Знаю, ты считаешь, что всё это – какое-то безумие, – выдавил Уоррен.

– Безумием было упустить женщину вроде Сьюзен, – ответила Бет. – А это я бы назвала просто необдуманным поступком.

Уоррен кивнул.

– Но великодушным, – добавила соседка. Её враждебность, казалось, поуменьшилась, превратившись теперь в слабо выраженную неприязнь.

О великодушии применительно к себе самому Уоррен как-то никогда не задумывался. Он не был великодушным по отношению к Джеку – просто уделял ему некоторое время и душевные силы. И уж точно не был великодушным со Сьюзен, женщиной, которая ждала его, пока не поняла, что окончательно выдохлась. Даже к Алексу Тайну он не про явил великодушия – похоже, оно вообще не входило в его профессорский инструментарий. И всё же Бет Ларкин, жёсткая, хмурая, не расположенная к нему Бет, некогда обозвавшая Уоррена бесчувственным сексистом, теперь совершенно незаслуженно объявляла его великодушным. До чего странной бывает жизнь.

– Сьюзен знает?

Уоррен покачал головой.

– Нужно ей рассказать.

– Обязательно.

– Тебя будут искать.