Но, несмотря на то, что все кончилось хорошо, подспудная тревога так и не оставила мою душу. Будто и небо с той поры было не таким, ветер стал злее, а солнце обжигало вместо того, чтобы гладить. А еще во мне поселилось ощущение, будто на меня все время кто-то смотрит из-за угла. Угроза была рядом, она все время чего-то ждала. А потом я понял. Оптимисты (как, впрочем, и все остальные) были неправы. Конец света уже произошел – старый мир умер, а новый еще не родился. Нам выпало жить в эпоху перемен, когда все (и в первую очередь Покровители русских) враждебны нашей Британии. Все, что происходило в течении последних четырех лет, внушало нам, англичанам, великий страх… Ведь господство нашей империи заканчивалось. Заканчивалось бесповоротно, без возможности вернуть все на прежние места. И это было, увы, очевидно, несмотря на суетливые усилия нашего Правительства спасти все, что еще возможно.
И тут я возвращаюсь к своей тревоге… Я разберу ее по частям, я вскрою ее, препарирую, пусть это даже доставит мне боль. Я уже предвижу, что будет крайне нелегко смириться с некоторыми заключениями; и не все свои выводы я смогу сразу принять… Но все же я сделаю это.
Итак, нашей великой империи приходит конец. И в данный момент обусловлен он не столько какими-то естественными факторами, сколько непостижимым, мистическим вмешательством извне… Да-да, нынче невозможно уже это не признать. Русский медведь вышел из своей берлоги, разбуженный неким потусторонним гласом! Медведь, обретший вдруг необычайную силу и непревзойденное могущество. Его вмешательство вмиг сделало дикую Россию грозой всего цивилизованного мира… Необходимо отметить, что Покровители не просто укрепили Россию; они сделали ее более умной, более хитрой и еще более необузданной. Все, что было в ней изначально, усилилось во много раз… Чую, недалек тот час, когда Империя Медведя, набравшая силу с помощью Покровителей, снова начнет стремительно расширяться, поглощая все новые и новые народы и территории…
Россия будет самой величайшей империей всех времен – теперь это бесспорно, и сомневается в этом разве что самый отсталый дурак. Трепещи, Запад! Ничего уже не поделаешь; мы явно переоценили свои силы, и теперь ценой нашей недальновидности станет закат нашего могущества. Русские, эти азиаты, гордо смеясь, разрушают наш правильно устроенный и справедливый мир, они несут в него свои правила и свои представления о том, что такой хорошо и что такое плохо. А ведь это все Покровители. Именно они поставили все с ног на голову. Объединив Россию и Германию в ужасный противоестественный Континентальный Альянс, они подвели мир к порогу ужасных испытаний. Еще совсем недавно кто бы мог подумать, что такой союз вообще возможен? Наше правительство искусно ссорило между собой двух наших сильнейших конкурентов, а теперь они объединились против нас. Сейчас приходится слышать разговоры, полные скрытого сожаления о том, что именно нам, англичанам, нужно было заключать союз с Россией – теперь мы не терпели бы этого позора…
Раньше мне все это казалось абсурдом, и я смеялся над этой идеей, а сейчас… Сейчас, чем дальше, тем больше, меня преследует желание разобраться в происходящем. И неизбежно мои рассуждения упираются в неоспоримый факт – произошло то, чего произойти никак не могло. То есть не могло произойти естественным путем. Но если уж это невероятное событие все же свершилось, значит, были нарушены некие законы мироздания… А если нарушены законы мироздания – незыблемые и вечные – то это порождает парадокс, ведь они не могли быть нарушены ни при каких обстоятельствах; попирание основ мира означало бы бунт неких сил против Создателя либо же… волю самого Создателя. Только Божественное вмешательство могло впустить в наш мир Покровителей и в корне изменить ход истории.
Стоит склониться к последнему – и я теряю основу всех своих жизненных убеждений… Все во мне восстает против того, чтобы принять тот факт, что именно русским Господь оказал поддержку в переломный момент истории, а нас, гордых и величественных владык морей и океанов, несущих просвещение и свет истины меньшим братьям, низверг в прах. Несколько слов, написанных огненными письменами на стене – и вот уже все буквально распадается на глазах. Я против этого, но мое сопротивление не меняет положения вещей. Русские поднимают голову и распрямляют спину, озирая просторы, над которыми им предстоит властвовать. Это за ними теперь будущее. Это им отныне нести бремя белого человека – им, а не нам. Но разве они в состоянии справиться с этой нелегкой задачей – при их лени, расхлябанности, хвастовстве и вероломстве? Разве им дано понять, что представляет собой эта священная ноша?! Они вообще не различают белых и не белых. Недаром же их император женился на азиатке. И все его потомство тоже будет азиатами…
О, бесспорно, их будущая Империя будет основываться на других принципах, отличных от наших. Это будет воистину азиатская деспотия, основанная не на силе закона, а на так называемой справедливости и соборности.
Итак, злобный русский хищник торжествует победу… Он уже сильнее всех остальных держав. Еще немного – и он устрашит весь мир, вынудив его согласиться с ним во всех его притязаниях. И он будет упорно и целенаправленно продолжает стремиться к господству, поощряемый злой волей своих Покровителей… Чем-то иным трудно объяснить успехи этих самых западных азиатов, этих варваров, так стремящихся слыть цивилизованными… Да, нелегко представить себе мир, лежащий под их властью. Нелегко и больно. И еще больней становится оттого, что Британская империя уже никогда не вернет себе былого могущества, ибо Господь покарал нас за нашу гордыню и самоуверенность… Зазнались мы – и были низвергнуты за это в прах, как некогда пали римляне, а до них – Карфаген и империя Александра Македонского. Горе нам, горе побежденным…
16 апреля 1908 года. Полдень. Княжество Болгария, София, железнодорожный вокзал.
Наследный принц Сербии королевич Георгий Карагеоргиевич.
Все происходило буднично и как-то уныло. На перроне софийского вокзала не было ни почетного караула, ни оркестра, ни девиц с цветами, ни официальных лиц, готовящихся произнести приветственную речь. Я понимаю, что отношения между нашими странами далеки от сердечных, но болгары хотя бы могли сделать вид, что мое появление в их унылом, лежащем среди гор городишке их хоть сколько-нибудь радует. Ведь извещение о скором прибытии сербского наследника престола было выслано болгарским властям заранее, но никто не озаботился организацией процедуры встречи. Со стороны князя Фердинанда это просто ужасное бесстыдство. Скорее всего, именно так выражается его ревность к тому, что сербской независимости формально исполнилось уже сорок лет, в то время как болгары, в основном по вине своей прогермански ориентированной верхушки, все тридцать лет существования своего государства путаются в турецких пеленках.
Вместо болгарских представителей меня и моих спутников встречали только российский дипломатический агент* в Болгарии Дмитрий Константинович Сементовский-Курилло и еще один подтянутый молодой человек в мундире подполковника русской императорской армии. В этом господине удивляла не только относительная молодость при достаточно высоком чине, боевые ордена Святого Георгия и Святого Владимира на кителе, анненский темляк на шашке и флигель адъютантские аксельбанты – ведь и сам император Михаил тоже далеко не древний старец и помощников себе подбирает из среды своих ровесников. Большее удивление вызывал жесткий независимый вид этого господина, которого русский посланник, похоже, даже побаивался, а еще то, что он смотрел на меня как на старого знакомого, с которым он не виделся долгое время, но несмотря на это все равно узнал.
Примечание авторов: *
Едва я и мой наставник Михайло Петрович вышли на перрон, как выскочившие черт знает откуда носильщики быстро отобрали у слуг наш багаж и погрузили его на громоздкий рындван, который должен был доставить узлы, баулы и чемоданы в русское диппредставительство. Не были забыты и сами слуги, для перевозки которых подали пароконный экипаж, в то время как важным господам предстояло передвигаться в роскошном и элегантном черном авто российской сборки Руссо-Балт Дипломат. Эти машины совсем недавно начали выпускать на заводе в Риге, и пока ими по одному экземпляру обеспечили только российские посольства в важнейших странах, в том числе и в Белграде. Лично я хотел бы приобрести себе гоночный Руссо-Балт Гепард, в прошлом году с большим отрывом выигравший гонки в Париже и Берлине. Вот это авто – стремительное, мощное, обтекаемое, на широких колесах; кабина его легким движением руки превращается в кабриолет, на котором так хорошо катать девушек летним солнечным днем. Единственное, чего не хватает в этой машине, чтобы она стала полным совершенством, так это пулемета.
Но что это я только об авто? Пока слуги и носильщики разбирались с багажом, господин Сементовский-Курилло представил нам своего спутника. Оказалось, что это подполковник Николай Арсеньевич Бесоев, герой многих славных дел (не обо всех из которых можно говорить вслух) и доверенное лицо российского государя, а не просто человек, носящий флигель-адъютантские аксельбанты. Пожав мне руку, подполковник сказал, что он очень рад знакомству с принцем братского России Сербского королевства и что теперь до самого нашего прибытия в Петербург он становится моим сопровождающим и персональным ангелом-хранителем. При этом рукопожатие подполковника Бесоева было крепким, а улыбка ободряющей.
Еще, как мне показалось, от моего нового знакомого исходили слабые, чуть заметные запахи походного бивачного костра, оружейной смазки и сгоревшего пороха, как будто совсем недавно он был на войне или на длительной охоте. Так пахнет от настоящих мужчин, спящих в обнимку с оружием и первыми встречающих врага на границе. От этого запаха так просто не избавиться. Мой отец, который тридцать лет назад воевал с турками, говорил, что эти запахи, особенно запах сгоревшего пороха, въедается в кожу и на некоторое время остается даже после тщательного мытья и замены всей одежды. Таким образом, подумал я, совсем недавно этот человек был на войне, сидел у походных костров, ходил по опасным тропам, дышал воздухом, полным тревоги, бывал под обстрелом и сам стрелял во врага. Вроде бы вполне естественный запах для человека, награжденного множеством боевых орденов. Но, черт возьми, где это могло происходить – ведь в настоящее время нигде поблизости не было никаких официальных боевых действий? Загадка.
И тут мне пришло в голову, что воевать подполковник Бесоев мог только в соседних с Болгарией турецких вилаетах (областях) Македонии и Восточной Фракии, где христианское население, доведенное до отчаяния турецкими притеснениями, вновь, как и тридцать лет назад, поднялось на борьбу за свою свободу. У нас в Белграде этим устремлениям особо не сочувствовали, потому что, как сказал бы мой наставник, вектор этой борьбы указывал не на Сербию, а на Болгарию, с которой местное население было в большем родстве. В то же время именно наша Сербия, первой из всех балканских стран завоевавшая независимость от Османской империи, официально претендует на роль страны-объединительницы всех балканских славян, так же как Сардинское королевство стало той основой, вокруг которой постепенно объединилась вся Италия.
В мечтах у некоторых наших философов и политиков уже возникла Великая Сербия, простирающаяся от альпийских предгорий на севере и до нынешней греческой границы на юге, от адриатического побережья на западе до… восточную границу каждый «мыслитель» рисовал самостоятельно. У некоторых из них эта гипотетическая Великая Сербия включала в себя всю Болгарию, Фракию (до самых Проливов), Добруджу, а также центральную часть Венгрии, то есть долину Дуная, в древности именовавшуюся римской провинцией Паннонией, которая сначала была заселена славянами, вытесненными впоследствии венграми. Некоторые, самые безумные, даже пририсовывают к Сербии итальянскую провинцию Венеция… Не думаю, что такие планы могут быть когда-нибудь осуществлены, зато само их наличие мешает Сербии вести разумную внешнюю политику и подыскивать себе союзников для достижения реальных, а не призрачных политических целей.
Но незадолго до своей поездки в Россию я имел беседы со своим отцом и другими влиятельными лицами (
Когда ритуал знакомства подошел к концу, мы все стали усаживаться в посольское авто. Господин Сементовский-Курилло сел впереди, рядом с шофером, а я, мой наставник и подполковник Бесоев разместились на заднем сидении. При этом я оказался зажат в середине между Наставником и моим новым знакомым. Несмотря на то, что в салоне авто, как это водится, остро пахло лаком, свежей еще хрустящей кожей и немного бензином, запах, исходящий от господина Бесоева, на близком расстоянии еще более усилился – и я мог бы поклясться, что еще три-четыре дня назад он был в Македонии, где идет война всех против всех и где люди, ожесточившись, стреляют и убивают друг друга. Надо как-нибудь поаккуратнее спросить у него, на чьей стороне в этой войне Россия, ведь без нее Сербии бессмысленно строить какие-либо планы.