Наследный принц Сербии королевич Георгий Карагеоргиевич.
Прямо в моей комнате нас ожидали две премиленькие девицы, лет шестнадцати-семнадцати, одетые как гимназистки выпускного класса: в светлые платьица, фартучки с рюшечками и аккуратненькие синенькие беретики. Одна чуть повыше, с волосами цвета спелой ржи, другая, соответственно поменьше, светло-соломенной масти. Румяные щечки, губки бантиком, бровки вразлет, глазки в пол прилагались. Ну чисто два ангелочка, все из себя чистенькие и хрустящие. Посмотришь на них – и порадуешься, что мама родила тебя мальчиком и теперь ты можешь ухаживать за такими милыми девушками. Но во всем остальном я, как бы это сказать помягче, недоумевал. Для чего мой новый друг привел сюда двух этих юных созданий? Неужели для удовлетворения моих мужских надобностей? Но зачем? Ведь я ни малейшей деталью своего поведения не показывал, что являюсь неумеренным поклонником женского пола, как некоторые мои сверстники, пропускающие через себя не только молоденьких певичек и танцовщиц, но и дам уже вполне зрелого возраста, некоторые из которых даже годятся им в матери.
Но подполковник Бесоев поспешил развеять мои сомнения.
– Знакомься, Георгий, – совершенно будничным тоном сказал он, – это твои телохранительницы, Анна и Феодора…
– Телохранительницы?! – переспросил я, растерянно смотря на этих двух девиц. – Но, Николай… ради всех святых, как эти хрупкие и нежные существа могут хоть кого-то охранять, ведь для этого нужны немалые силы и умения? Это шутка?
В этот момент та девица, которую подполковник Бесоев назвал Феодорой, подняла на меня взгляд – и я невольно вздрогнул. Я понял, что подшучивать надо мной никто и не собирался. Вообще, при взгляде в глаза этой девицы все легкомысленные мысли отпадали как-то сами собой. Невинные гимназистки так не смотрят. И уж тем более глаза эти не могли быть глазами юной распутной шлюхи, продающей свое тело за деньги. Нет; обычно так, будто через две бойницы, смотрят настоящие бойцы, жесткие и бесстрашные, готовые убивать и умирать за свои идеалы.
– А вы испытайте нас, ваше высочество, – немного хрипловатым грудным голосом произнесла девушка, – любая из нас одолеет любого выбранного вами бойца быстрее, чем вы успеете чихнуть – хоть с ножом, хоть с пистолетом, хоть голыми руками.
– Подтверждаю, – кивнул подполковник Бесоев, тактично не замечая моего замешательства, – эти невинные с виду создания – на самом деле сироты, прошедшие выучку в специальной закрытой школе, где их учили не только гимназическим предметам, но и всему тому, что должен делать настоящий боец по обе стороны от мушки. И они не просто выпускницы этой школы, но и успели побывать в горячих делах и имеют на своем счету по несколько ликвидированных террористов…
– Ваше высочество, – сказала Анна, также подняв на меня глаза, – действительно, испытайте нас. Мы знаем, что вы хороший стрелок, способный с десятка шагов сбить выстрелом пепел с сигареты своего приятеля. Поверьте, мы не уступим вам в этом искусстве, а может быть, даже превзойдем. Но не это главное. – Она сделала паузу, чуть свесив набок голову; в ее янтарных глазах на мгновение вспыхнул огонек, тут же погашенный взмахом пышных ресниц. – А то, что, глядя на нас, никто, в том числе и злоумышленник, не сумеет догадаться, что такие невинные создания опасны как две ядовитые змеи. И в то же время что может быть естественней ситуации, когда молодой и красивый юноша прогуливается в компании девушки, в которую он влюблен, и ее подружки, добавленной в эту систему для повышения моральной устойчивости… – Ее губы изломились в усмешке, после чего она одарила меня дружелюбно-оценивающим взглядом. – Ведь увлечь в нумера двух девиц сразу даже для такого красивого мальчика как вы, ваше высочество, несравненно сложнее, чем воспользоваться благосклонностью одной-единственной подружки. И в то же время, прогуливаясь втроем, пока одна девица увлечена разговором со своим «предметом», вторая может вполне свободно с любопытством глазеть по сторонам, и никто не заподозрит, что она просто высматривает возможных злоумышленников…
Эти заявления в очередной раз привели меня в ступор. Это мне, мужчине, следует защищать дам от грозящих им опасностей, а не они с браунингом наперевес должны оберегать меня от злоумышленников… Все это никак не укладывалось в моей голове, и оттого я чувствовал себя крайне неловко. Хотя девицы, несомненно, вызывали симпатию и еще какое-то странное чувство… Ведь я, как и все остальные мужчины, привык относиться к женщинам как к более слабым, нежным, уязвимым, пугливым, нервным, беззащитным созданиям. То есть по отношению к представителям «сильного» пола женщины, как ни крути, выглядели ущербными. Испокон веков им была отведена одна роль – хранить очаг, рожая и воспитывая детей. Нет, конечно, изредка, как о том говорит история, исключения встречались. Но эти случаи всегда воспринимались как сенсации, и общество, восхищаясь подвигам этих женщин, внутри себя осуждало их…
Что же касается двух этих красоток… Я уже понял, что они обучены приемам боя, что они хладнокровны и решительны; и все же для того, чтобы мой разум мог до конца воспринять тот факт, что я отныне буду под их защитой, требовалось некоторое время. Кстати, где они прячут свое оружие? Никаких сумочек-ридикюлей, в которых дамы обычно носят свои стреляющие игрушки, я у этих двух девиц при себе не вижу…
– Ну и где же ваши пистолеты? – спросил я, чтобы не стоять молчаливым истуканом.
Анна и Феодора переглянулись, после чего одним синхронным движением извлекли откуда-то из-под фартучков по пистолету и застыли в напряженной позе, держа оружие двумя руками стволами вверх. Только что передо мной были две невинные гимназистки, и вот их больше нет – появились две охотницы, которые только и ищут, кого бы тут пристрелить. Их пистолеты были похожи на компактный дамский браунинг шестого года, только с длинным толстым стволом, почему-то испещренным мелкими дырочками. При этом, когда Феодора, повернувшись ко мне боком и чуть согнув ногу, извлекала пистолет из потайной кобуры, я краем глаза, успел увидеть обтянутое чулком гладкое бедро и закрепленную на нем кожаными ремешками потайную кобуру с двумя запасными обоймами. От этого зрелища кровь бросилась мне в лицо, изнутри в штанину уперлось что-то твердое и горячее, а сердце застучало в груди часто-часто. Предупреждать же надо, от таких сюрпризов и заикой недолго остаться…
И вот как раз в этот момент, когда я, покраснев лицом, стоял перед двумя девицами, держащими свои пистолеты наизготовку, в мою комнату, не подозревая ни о чем дурном, зашел мой наставник Михайло Петрович, задержавшийся для разговора с русским посланником… Увидев происходящее, он тут же грохнулся в обморок. Да уж, от него этого вполне можно было ожидать. Человек он сугубо мирный, к оружию непривычный; и тут прямо у него на глазах две каких-то девицы-террористки угрожают оружием наследнику сербского престола, а господин Бесоев, который должен опекать его (то есть меня) со стороны русского императора, стоит рядом и полностью бездействует. Да уж, нехорошо получилось; и дернул меня нечистый попросить Анну и Феодору продемонстрировать свои умения во владении оружием…
Впрочем, свои пистолеты девицы спрятали так же стремительно, как и доставали, и тут же кинулись на помощь моему бедному наставнику. Секунда – и они, такие же милые и любезные, как прежде, хлопают Михайло Петровича по щекам ладошками, брызжут ему в лицо холодной водой и машут перед носом пузырьком с нашатырем. И не скажешь, что это они всего минуту назад смогли до полусмерти напугать этого пожилого человека. Откачали, слава Богу; а потом долго извинялись и объясняли, почему так получилось. Известие о том, что у меня завелись телохранительницы, привело почтенного ученого в состояние шока. Он-то думал, что сопровождает своего ученика в познавательно-увеселительной поездке, а тут на тебе – телохранительницы! Добил моего наставника подполковник Бесоев, который тут же, в его присутствии, сказал, что спать эти бой-девицы будут тоже в моей комнате. А как же иначе они смогут круглосуточно обеспечивать мою безопасность?
– Николай, – тихо сказал я подполковнику, отведя его в сторонку, – я, конечно, понимаю, что ваш император сделал на меня ставку как на скаковую лошадь, и теперь боится, как бы чего не случилось; но мне стыдно, что моей защитой будут заниматься такие красивые юные девушки. Или я уже не мужчина и не могу сам постоять за свою жизнь?
– Ты мужчина, Георгий, – ответил подполковник Бесоев, – и именно поэтому ты должен спать в одной комнате с молодыми девушками, а не со взрослым лицом одного с тобой пола, который годится тебе в отцы. Неважно, как дела обстоят на самом деле, я совсем не хочу лезть в твою личную жизнь, важно только, как это выглядит со стороны. Злые языки надо укоротить, и немедленно. Не только мой император сделал на тебя ставку; от того, станешь ли ты следующим сербским королем, зависят жизни и благополучие миллионов людей, и не только сербов и болгар. Ты честный и прямой человек, чуждый интригам и грязным подковерным играм, и именно поэтому очень многие в Сербии и за ее границами хотят видеть следующим королем не тебя, а твоего брата Александра, во всем тебе противоположного… Если тебя не сумеют убить, то попробуют дискредитировать – так, чтобы ты сам отказался от престола, и обвинение в гомосексуализме тоже может быть в числе тех, которые будут предъявлены тебе в ходе организованной травли. В нашем прошлом тебя отстранили, обвинив в зверском убийстве слуги, случившемся по абсолютно вздорному мотиву…
– Погодите, Николай, – воскликнул я, – вы сказали «в вашем прошлом», я не ослышался?!
– Да, Георгий, именно так я и сказал, – ответил мой собеседник. – Но давайте поговорим об этом позже, как мы и договаривались – в общих чертах я обрисую вам все, как есть. Лучше всего сегодня вечером. А сейчас давай сначала закончим разговор о твоей безопасности.
Я только кивнул, подумав, что раз «в общих чертах», можно и не говорить. И так все ясно. Уже давно по белградскому «обществу» ходили разговоры о том, что самую значимую часть русской верхушки, стоящей вокруг трона императора Михаила, составляют выходцы из прорвавшейся из будущего особой русской эскадры. Назывались фамилии адмирала Ларионова, неожиданно женившегося на британской королевишне, генерала Бережного, ставшего зятем самому царю, тайного советника Тамбовцева, создавшего самую совершенную тайную полицию в мире, под корень выкорчевавшую одних революционеров и приручившую других. Еще говорили, что эти люди с особой эскадры все знают и все умеют, а поэтому бороться с ними бесполезно. Кто пробовал, тех уже в земле доедают черви.