Мои губы еще шептали слова, обращенные к Создателю Всего Сущего, когда с той стороны, куда улетел ракетный снаряд, по глазам резанул ужасающий первозданный свет, затопивший все вокруг и лишивший меня зрения, а мое тело на мгновение охватил испепеляющий зной, словно там, над Каналом, вдруг раскрылись врата ада. Хорошо, что в этот момент я не смотрел в бинокль – наверное, тогда бы мне пришлось ослепнуть навсегда. А так я просто вжал лицо в плед, стараясь защитить глаза от этого режущего света, чувствуя, как от жара трещат и скручиваются мои волосы. Когда зрение ко мне вернулось, я снова нацепил на нос очки и посмотрел в ту сторону, где я в последний раз видел приближающийся гигантский метеорит. Его там уже не было; вместо того там в воздухе неподвижно висел огромный, мили с две в поперечнике, огненный шар, вокруг которого клубились облака и сверкали молнии. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, этот шар стал всплывать вверх, подергиваясь по поверхности тонкой туманной дымкой…
«Свершилось! – подумал я, – заколдованное копье Темного Рыцаря поразило дракона в самое сердце, миллионы британцев спасены, старая добрая Англия торжествует…»
В порыве чувств я вскочил было на ноги, чтобы начать отплясывать воинственный танец… и слишком поздно заметил надвигающуюся на меня белесую стену спрессованного взрывом воздуха. Король Эдуард предупреждал, что сила взрыва может быть такой же, как у миллиарда двенадцатидюймовых снарядов разом, но я не воспринял его слова всерьез – такой несуразно огромной была эта цифра. Когда меня ударило, впечатление было, словно я получил в грудь пинок от невидимого великана. Сбитый с ног, я совершил несколько кувырков и замер, удивляясь тому, что все еще жив. Да, надо признать, что верный паладин короля Эдуарда все же совершил ужасающую глупость, которая едва не стоила ему жизни… С большим трудом я наощупь нашел потерянные очки и с радостью убедился, что они не разбились. Последнее было бы просто невыносимо, ибо без очков ваш покорный слуга был бы слеп как крот.
К тому времени как я привел себя в порядок и снова осмотрелся по сторонам, бывший метеорит напоминал гигантскую туманную медузу, всплывшую высоко в небо, а на палубе корабля Покровителей снова появились люди. Дело было сделано, враг повержен – и теперь мне следовало как можно скорее вернуться в Лондон и доложить обо всем Его Королевскому Величеству. Мне понравилось быть его паладином; по крайней мере, это очень нескучное занятие…
30 июня 1908 года. Полдень. Великобритания, Лондон, Белая гостиная Букингемского дворца.
Присутствуют:
Король Великобритании Эдуард VII (он же для друзей и близких Берти);
Первый лорд адмиралтейства – адмирал Джон Арбенотт Фишер (он же Джеки).
Зарево от мощнейшей вспышки и всплывающий в небо огромный огненный пузырь в Лондоне видели все, от обитателей лондонского дна до самого короля. Британский монарх, пока еще не самовластный, но за последние дни сильно прибавивший в политическом весе, так и не смог заставить себя спуститься в подвал Букингемского дворца. Почти все время, пока астероид угрожал Лондону король Эдуард простоял у выходящего на юг окна своего дворца, хотя его и предупредили, что это одна из самых опасных позиций. Дело было не только в простом человеческом любопытстве, но еще и в том, что, один раз побывав в этих закупоренных помещениях, британский король почувствовал себя заживо похороненным. Он подумал, что если его дворец обвалится и засыплет обломками все входы-выходы, то он и в самом деле окажется погребенным заживо, ибо там, наверху, не останется никого, кто смог бы ему помочь. Жуткая перспектива. К тому же тысячи солдат и лондонских полицейских, сохранивших в себе мужество и поддерживающих в обреченном городе порядок, теперь будут думать, что король, так же как и они, в минуту опасности неотлучно пребывал на своем боевом посту.
А вот адмиралу Фишеру пришлось смирить свой гордый нрав. У короля была замена – в виде внуков-наследников четырнадцати и тринадцати лет от роду и указа-завещания, провозглашающего, что в случае смерти Эдуарда Седьмого до совершеннолетия старшего из наследников регентом британской империи становится адмирал Фишер, а не кто-то из многочисленной королевской родни. И без комментариев, иначе Тауэр. Экстраординарные болезни общества, угрожающие его существованию, лечатся тоже экстраординарными мерами. Но проблема в том, что завязана эта система на одного человека, и этим человеком являлся адмирал флота Джон Арбенотт Фишер. Но что можно было сделать за столь короткое время, да еще при том, что адмирал Фишер напрочь отказался уезжать из Лондона? А ничего! В качестве подвижного командного центра для временного премьер-министра был выбран недавно введенный в строй лидер эскадренных миноносцев «Свифт» – точная копия своего тезки из нашей реальности и еще одна конструкторская неудача британского кораблестроения.
Из-за чрезвычайно громоздкой паротурбинной установки с котлами на угольном отоплении это корабль мог похвастать отличной скоростью хода в тридцать пять узлов, посредственным артиллерийским вооружением, состоящим из четырех четырехдюймовых орудий, и всего двумя (что очень мало) однотрубными торпедными аппаратами. Ну а водоизмещение в две тысячи четыреста тонн и вовсе превращало этот и без того посредственный корабль в настоящего Белого Слона[58] королевского флота. Для сравнения – аналогичный по назначению русский эсминец «Новик» имел схожие со «Свифтом» скорость и артиллерийское вооружение, вдвое меньшее водоизмещение и вчетверо большее количество торпед в одном залпе, четыре двухтрубных аппарата (против двух однотрубных у британского аналога). Поэтому-то «Новик» размножился довольно большой серией, а вот «Свифт» непосредственных потомков не имел.
Впрочем, это был новый и чрезвычайно добротный корабль с небольшой осадкой, предназначенный, кроме всего прочего, нести на себе командующего флотилией вместе с его штабом – и поэтому он как нельзя лучше подошел для того, чтобы его ввели в Темзу и использовали в качестве плавучего командного пункта. По крайней мере, это был один из лучших вариантов среди кораблей, обладающих сносной живучестью, а также способных войти в устье Темзы и поднять по ней до Лондона. Еще вчера вечером, бросив якорь неподалеку от Вестминстерского моста, «Свифт» соединился с берегом телеграфным кабелем и телефонными проводами, причем один из проводов вел прямо в Букингемский дворец.
Но в один момент все эти предосторожности оказались ненужными. Зарево яркой вспышки и всплывающий в небеса огненный пузырь показали, что угроза миновала. Впрочем, без ущерба не обошлось. Когда король уже направлялся к выходу, чтобы поздравить со спасением своих верных шотландских гвардейцев, позади него раздался жалобный звон разбитых стекол. Это до Лондона спустя семь минут после взрыва докатилась ударная волна. Впрочем, разбитыми стеклами ущерб не ограничился. Кое-где с крыш сорвало черепицу, которая просыпалась на тротуары смертоносным дождем, и от этого среди уличных патрулей были раненые и даже убитые. Но по сравнению с тем, что могло случиться, эти немногочисленные жертвы были сущей мелочью, не заслуживающей внимания. В королевской шотландской гвардии обошлось без потерь, и спустившийся вниз король первым делом поздравил их и их командира с благополучным избавлением от опасности. В ответ резко повеселевшая шотландская гвардия заверила британского монарха в своей перманентной преданности ему лично и Великобритании вообще…
Побеседовав с гвардейцами, король вернулся к делам и повелел призвать к себе своего временного премьер-министра для того, чтобы разрешить с ним текущие вопросы. Но, как оказалось, после благополучного разрешения инцидента его верный клеврет и сам заторопился на встречу к своему королю. Пока адмирал Фишер пробирался к королевскому дворцу по улицам, не только засыпанным битым стеклом и обломками черепицы, но и заполненным невесть откуда взявшимся ликующим народом, празднующим свое избавление, в Букингемский дворец поступило несколько телеграмм от очевидцев с побережья. Редьярд Киплинг был не единственным паладином, получившим подобное задание, просто он ближе других находился к эпицентру событий. Практически одновременно с ним отчитался лейтенант Джон Тови, подтвердив, что падающий на Лондон астероид навернулся не сам по себе, а после горячего внушения со стороны русского корабля из будущего. Никаких сантиментов; просто связываться с державой, имеющей на вооружение такую мощь, Британской империи не только нежелательно, но и смертельно опасно.
– Джон, – сказал король при встрече своему верному клеврету, – все кончено и мы спасены! Русские выполнили свое обещание и спасли Лондон от катастрофы. Но что мы будем делать теперь? Мы выполним задуманное, даже если для этого придется переломить Британию через колено, или отплатим моему племяннику Майклу черной неблагодарностью?
– Платить русским неблагодарностью смертельно опасно, – ответил Фишер. – Ваш племянник отнюдь не из тех кротких людей, которые подставляют левую щеку после того, как их ударили по правой. Тут, скорее, надо ждать сокрушающего апперкота, совмещенного с каким-нибудь запрещенным приемом.
– Всецело согласен, – кивнул король, – поэтому первым делом я пошлю Майклу свою сердечную благодарность, вторым делом – все-таки распущу парламент, объявив о расследовании деятельности господ депутатов и министров во время угрожаемого периода. Следующие выборы случатся тогда, когда это расследование закончится, а порядок будет полностью восстановлен. Третьим делом – назначу вас до выборов своим постоянным премьер-министром. И, наконец, в последнюю очередь я проведу пышное чествование героев, защитивших Британию от ужасной напасти. Я имею в виду команду русского корабля из будущего, который встал на пути метеора, одновременно увеличив риск для себя и общие шансы на успех. Так вот, Джон – мне не нужны при этом хоть какие-то эксцессы. С этой минуты русские – наши союзники, поэтому офицеры и чиновники, не согласные с этим, должны как можно скорее написать заявления об отставке. Мы и так уже предостаточно наделали глупостей для того, чтобы дополнительно усугубить наше положение. И приготовьтесь, Джон. Отныне вы – самый любимый и проклинаемый человек Британии; вы мудры, коварны, вездесущи и всемогущи, а я – всего лишь король, который время от времени пользуется королевскими прерогативами.
– Один вопрос, Берти, – сказал адмирал Фишер, – а что нам делать с систершипами «Дредноута», находящимися сейчас в достройке?
– А ничего, – пожал плечами король, – как я понимаю, переделать их во что-то путное просто невозможно, а значит, их ждет судьба больших крейсеров серии «Гуд Хоуп». Красивые ненужности, пригодные только для демонстрации флага в третьеразрядных странах. Но смотрите у меня – следующий проект следует разработать намного более тщательно, а построенные по нему корабли с модернизациями должны служить не менее тридцати лет, а желательно и все пятьдесят. Если мы войдем в Континентальный альянс, то это вовсе не значит, что нам не потребуется защищать наши заморские владения от разных морских разбойников. Просто эта задача уменьшается в объеме и становится посильной для наших уменьшившихся возможностей.
– Я вас понимаю, – кивнул Фишер, – и еще раз обдумаю вопрос, какие именно корабли потребуются нам в новых условиях. Но только вот вопрос: согласится Германия на наше вхождение в Альянс или упрямство Берлина станет неодолимым препятствием для исполнения этого плана?