В центре гористого и прекрасного острова Иския возвышается Эпомео, давно потухший вулкан; кругом скалистым венком расстилаются тёмные плоскогорья. Все – в зелени блистающих на солнце фруктовых садов и длинных рядов густого виноградника.

В одном из юго-западных уголков острова, там, где тёмные склоны, поросшие высокой травой и колючими кактусами, спускаются к мысу Негро, там виднеются развалины кирпичных стен – едва заметные остатки дворца Диоклетиана.

Стены заросли мхом и плющом, и нет никакой возможности проникнуть внутрь.

Вот это место, напоминавшее об оргиях императорского Рима, избрали «бессмертные» своим приютом в часы их празднеств.

Однажды, под вечер, Джиакомо вышел из своей комнаты, одетый по-праздничному: чистая белая рубаха, тёмные шаровары, перевязанные синим шарфом… Он о чём-то шептался с племянницей Реджиной.

Я только что спустился из соседнего сада, где рвал для Мелитты апельсины. Войдя в комнату, я поставил корзину с фруктами на скамье у окна, выходящего к морю. Мелитты не было.

Тут-то и вышел старик.

– Ну, детки! – воскликнул он. – Слушайте меня!.. На сегодня назначена встреча и праздник… Одевайтесь, приготовьтесь, – и едем. И ты одевайся, Грегорио!.. Ты наш и поедешь с нами…

Я поблагодарил старика и направился в свой угол, где за перегородкой лежали синие шаровары, красный шарф и совсем новенькая, ещё ни разу не надеванная фуфайка.

Я причесался, надел на голову свой пёстрый рыбацкий колпак, и когда вышел, то нашёл всю компанию в сборе.

И Мелитта с Реджиной принарядились. Обе оделись одинаково. Синяя блузка с жёлтым воротничком, голубая юбка, красные чулки и маленькие жёлтые туфли. А через всю фигуру перекинут яркий полосатый шарф. Чёрные волосы высоко подняты и заколоты цветами.

Я уже давно не видел Мелитту такой прелестной и, не смущаясь присутствием отца, поцеловал её.

– Что? – улыбаясь спросил старик. – Нравится? – И сам поцеловал свою дочку.

Реджина рассмеялась, сверкнула белыми кораллами зубов и, ударив меня лимонною веткой, спросила:

– А я тебе не нравлюсь?.. Поцелуй! А не то я испорчу тебе праздник, и посажу на весь путь на руле!

Мы расцеловались… А старик Джиакомо опять улыбнулся и сказал:

– Ну, вот и прогадал! Ведь всё равно за руль посажу… А девочки пусть цветами займутся…

Мы спустились к лодке, вымыли её и положили на дно мягкие ткани. И пока я ввинчивал новые уключины, Джиакомо мне рассказывал:

– Вот видишь ли. По нашим понятиям, между женщиной и мужчиной всегда есть любовь, и тут уже всё равно, чужие ли они друг другу или совсем родные… А так как мы хотим празднества любви, то число гостей должно быть чётным, всегда делясь на пары.

По нашим правилам, один кто-нибудь назначает дни наших встреч через неправильные промежутки, для того, чтобы не проведали карабинеры. Потому, что хоть мы и безвредны, но итальянская полиция, как и всякая полиция, всего боится.