План битвы у Реймса

Положение на Марнской дуге по окончании июньских боев оставляло впечатление чего-то незаконченного. Наше положение на этой дуге к середине июня было таково, что мы не могли долго удерживать эту позицию. Подвоз в этот огромный полукруг был недостаточный. В нашем распоряжении была только одна, к тому же малопригодная, железнодорожная линия. Она служила, главным образом, для перевозки войск. К этому надо прибавить, что выдвинутая дуга должна более подзадоривать противника к нападению со всех сторон. Основательное улучшение условий снабжения, а также тактического положения могло быть достигнуто только в том случае, если бы мы завладели Реймсом. Нам не удалось взять этот город во время майских и июньских боев. Тогда центр тяжести лежал главным образом в направлении к западу. Завоевание Реймса должно было теперь составить задачу особой операции. Необходимое для этого сражение укладывалось, однако, в рамки наших планов.

Раньше я уже подчеркивал, что после неудачи сражения на Лисе нашей целью было еще раз дать решительный бой англичанам во Фландрии. Наше наступление у Суассона и служило этой цели, причем мы хотели тем самым заставить высшее командование неприятеля отвести от англичан во

Фландрии французскую поддержку. В течение этого времени продолжаются приготовления к новому сражению во Фландрии. Во время приготовлений будущего фронта наши дивизии, предназначенные для проведения операции, отдыхали в Бельгии и в северной Франции. Я не опасался каких-нибудь встречных мер со стороны англичан. Хотя большая часть английского войска уже давно имела случай восстановить свою нарушенную боеспособность, все же наша угрожающая позиция во Фландрии не допускала англичан к наступлению.

Основываясь на нашем прежнем опыте, я надеялся, что мы справимся во Фландрии с главными английскими силами, если нам только удастся отвлечь надолго французов от этого поля сражения. Возобновление нашего нападения на Реймс и должно было теперь служить нашей главной цели, а именно — решительному сражению с массой английского войска.

Положение на французском фронте в начале июля имело приблизительно следующий вид: главные резервы генерала Фоша стояли в местности Компьен — Виллерс-Котере. Они находились там в очень благоприятном стратегическом положении. С одной стороны, готовы были выступить против нас в случае нашего нападения в направлении двух названных городов, а с другой стороны, благодаря чрезвычайно благоприятным железнодорожным сообщениям, они могли отсюда быстро передвинуть войска на любой французский и английский фронт. Переход Фоша в большое наступление, казался мне маловероятным до прибытия больших американских сил, разве только Фош предпримет это наступление благодаря особо благоприятному положению или вынужденный обстоятельствами.

Южнее Марны, очевидно, не стояли большие неприятельские силы. У Реймса и в гористой местности южнее его, напротив, находилась, несомненно, большая боевая сила неприятеля, которая, не говоря уже о французах, состояла из англичан и итальянцев. На других французских фронтах положение со временем нашего наступления изменилось не существенно. Смена позиционных войск боевыми дивизиями не внесла значительных изменений в общее положение на этих фронтах.

О помощи американцев у нас не было достаточных сведений. Известно было, что американские войска беспрерывно притекали во Францию. Наши подводные лодки были не в состоянии помешать этому движению или ослабить его, точно так же, как не могли настолько уменьшить неприятельский тоннаж, чтобы вообще исключить возможность такой транспортировки. Противники, ввиду необходимости быстрой и радикальной помощи Франции и Англии, обращали главное внимание на снабжение своих стран предметами необходимости и хозяйственного обихода.

Если бы мы тесно связали наступление у Реймса с нашими планами во Фландрии, то решению подлежал бы только вопрос, как широко мы можем и должны повести борьбу у Реймса. Первоначально у нас было намерение удовлетвориться взятием города. Вопрос об этом решался моментом овладения холмистой поверхностью между Эперне и Реймсом. Во взятии этой местности заключался, таким образом, центр тяжести нашего наступления. Для облегчения наших действий, т. е. для исключения нападения неприятеля на фланг со стороны берега Марны, наши сильные части должны были пробиться с обеих сторон Дормана на южный берег этой реки и затем продвинуться дальше к Эперне. Переход через реку, — на виду у готового к бою неприятеля — несомненно, очень смелое предприятие. Однако, учитывая наш многократный опыт при различных переходах через реки и потоки, мы и этот переход не считали опасным. Главное затруднение было не в непосредственном овладении рекою, а в продолжении боя по ту сторону препятствия. Переход артиллерии и обоза для нападающих войск должен был произойти по военным мостам (понтонным), которые представляли собой благодарную мишень для дальнобойного артиллерийского огня и нападений аэропланов. Наш план, ограничиваясь вначале исключительно взятием Реймса, во время обсуждения значительно расширился. Поводом к этому послужило, с одной стороны, наше намерение отрезать Реймс и с юго-востока, с другой, мы думали расширить наше наступление до Шалони на Марне, привлекаемые перспективой большей добычи пленными и военными припасами, если бы это предприятие удалось. Во всяком случае мы шли на опасность ослабить нашу силу в решающих местах ради широты наступления.

Мы, конечно, были заинтересованы в скорейшем проведении нашей новой операции. Но время работало не за нас, а против нас, так как подошли американские подкрепления. Нашей особой задачей было правильно определить необходимость приготовлений с точки зрения общего военного положения. Не говоря о чисто тактических приготовлениях, как, например, доставка военного материала к позициям, мы не могли, при всей тяжести нашего общего положения, забыть о том, какие трудности заключались каждый раз в моменте подготовки наших войск к новым боевым задачам. И поэтому наступление могло быть начато только 15 июля

Битва при Реймсе

В первые часы дня 15 июля наша тысячеголовая артиллерия начинает свою боевую работу на новом фронте. В то же время происходит и на Марне оживление с нашей стороны.

Враг сначала отвечает довольно вяло, но, затем, постепенно — сильнее. Мы не заметили усиления фронта противника или каких-либо особых мер к обороне. Нашей пехоте удается перейти на южный берег Марны. Мы снимаем вражеские пулеметы, достигаем высот по ту сторону реки, захватываем орудия. Известие об этих успехах очень рано доходит до Авена. Это, конечно, разряжает напряженную атмосферу и усиливает наши надежды. Как и на Марне, возникает бой на большом пространстве вокруг Реймса; атаки не направлены, конечно, прямо на город и его окрестности, так как город должен пасть вследствие того, что будет со всех сторон отрезан. В Шампани до Аргоны нашей артиллерией и минерами совершенно уничтожается первая оборонительная система заграждений противника. За передней линией неприятеля находится оставшаяся еще от прежних боев целая сеть окопов. Никто не может сказать, заняты ли они и какие из них заняты. Во всяком случае противник без особого труда может создать в них неисчислимое количество опорных пунктов. С другой стороны, здесь, в Шампани, по недавним впечатлениям кажется, что неприятель всего меньше подготовлен к сопротивлению. Его артиллерия не отвечает сильно, она, очевидно, не уверена в себе.

Направив тяжелую артиллерию на передовую позицию неприятеля, мы, как и в прежних наступательных боях, открываем разрушительный огонь по линии обороны противника. Наша пехота следует в том же направлении. Первая неприятельская позиция берется почти без сопротивления; мы хотим продолжать наступление. Когда, однако, наш огонь утихает и предоставляет дальнейшее дело пехоте, мы неожиданно встречаем сильное сопротивление. Артиллерия противника начинает усиливать свой огонь, наши войска, несмотря на это, стараются пробиться вперед. Напрасно. Подвозятся сопровождающие батареи. Они прибывают замаскированные и передвигаемые людьми, так как лошади в большинстве случаев не в состоянии двигаться по полю, изрытому снарядами. Едва орудия поставлены на места, как они уже разбиты. Противник, очевидно, главное сопротивление перенес на вторые позиции. Наш подготовительный огонь в большинстве случаев пропал даром. Новый способ обороны был организован против нашего артиллерийского огня и применен благодаря немецкому предательству, как об этом торжественно возвестил потом всему свету неприятель.

Положение в Шампани остается до вечера первого дня неизменным.

Более благоприятное течение принимают наши бои юго-западнее Реймса и по обе стороны Марны. Южнее реки наша пехота продвигается вперед, напирая вдоль реки по направлению на Эперне. Треть дороги туда пройдена до вечера в страшном бою. И севернее реки наше наступление идет вперед. Еще более могучие, чем известные столбы Chemin des Dames, возвышаются здесь Реймские горы; вершины их, прорезанные глубокими пропастями, покрыты чаще всего густым лесом. Вся местность очень приспособлена к сильной обороне, между тем как для наступающей стороны затруднено применение артиллерии. Несмотря на это, наша пехота пробивается вперед. Она впервые на западном фронте встречается с итальянскими войсками, которые сражаются без всякого воодушевления.

К вечеру 15 июля мы захватили приблизительно 50 орудий. Поступают сведения о 14 000 пленных. Конечно, мы надеялись на большее. Мы ждем результатов следующего дня. До полудня 16 июля наши войска в Шампани незначительно продвигаются вперед. Перед нами серьезный вопрос: окончить ли битву здесь или попытаться идти дальше. Опасность состоит в том, что войска могут, даже при благоприятных обстоятельствах, понести такие потери, что едва ли будут в состоянии основательно использовать достигнутый успех. Шалонь как цель, таким образом, отодвигается в неопределенную даль. На этом основании я соглашаюсь на переход к обороне в этом месте. Напротив, южнее Марны и в горной местности около Реймса мы продолжаем наступление. Но в продолжение дня по ту сторону реки мы чаще бываем вынуждены переходить к обороне. Враг противопоставляет нам большие силы. Непосредственно по обе стороны реки, в направлении к Эперне, мы выигрываем пространство. К вечеру мы уже находимся на полпути к городу, в расстоянии 10 км от него. И в горной местности мы все больше приближаемся к дороге Эперне — Реймс, несмотря на отчаянные контрудары врага. Город является для нас важным военным объектом, так что стоит сделать ставку; овладение им может произвести глубокое впечатление на противника.

17 июля затихает бой в Шампани. Южнее Марны обстоятельства складываются для нас все хуже и хуже. Мы отбиваем только что завоеванную область от вражеских нападений, но наши позиции так близки от реки, т. е. так неглубоки, что каждый контрудар может стать роковым. К этому еще присоединяется то, что военные мосты через Марну все больше разрушаются неприятельской артиллерией и бомбами. Мы, таким образом, снова должны отступить на север, так как к югу не можем больше продвигаться вперед. Как это мне ни тяжело, я отдаю приказ отвести войска на северный берег Марны. В ночь с 20 на 21 июля должен быть произведен этот отход.

В горной местности 17 июля начинается стремительное вражеское наступление. Мы даем ему отпор. Но и нам немыслимо продвинуться вперед. Предприятие кажется погибшим, оно не дает для французского фронта никаких положительных результатов. Но оно еще не потеряло цену для нашего наступления на фландрском фронте. Если из всех целей будет достигнуто хотя бы отвлечение французских сил от английской обороны, то бои велись не напрасно.