— В этом уравнении, коллега, — протянул Историк, — десятки неизвестных. Нераскрытые взяточники и коррупционеры — идеальная мишень для шантажа. С другой стороны, а ну как раскрыл Хоменко матёрого бритиша и доит его на деньги. Ладно, мысль смешная — не доит, а оказывает услуги по вербовке, подсказывая кандидатуры, а тот снабжает пристава финансовыми инструментами для сокрытия богатства. Вот о чем нам говорят другие ценные бумаги?

— А чёрт его знает, — пробормотал Химик, — все эти бумаги, да еще позапрошлого века. Я вам тут не копенгаген.

Вышеназванные финансовые обязательства состояли из акций различных компаний. между которыми завалялись, дико выглядящая, пачка канадских долларов Консолидейтед Бэнк оф Кэнада в сто долларов.

— Между прочим, — сказал Историк — один к одному с американским долларом сейчас идет. Но диссонирует реально сильно. А вот акции золотых и серебряных рудников Невады выглядят солидно. Золото там будут копать еще лет двести. Хотя серебро с другой стороны в цене будет падать и сильно. Акции Айова Сауферн энд Миссури Норзерн железной дороги обеспечены правительством штата. После паники и краха многих обществ ж-д дорог 1873 года гарантии ввели на правительственном уровне. То же самое говорят нам акции Милуоки энд НорзВестерн железной дороги: мы клевенькие! А вот акции Кэмберленд Коал Компани не просто хороши. Это реально крутые бумаги, поскольку в следующем году угольная компания объединится с железной дорогой Кэмберленда. Цена акций вырастет в несколько раз.

— А про наши что скажешь? — спросил Химик.

— Все тоже очень хорошо, — отозвался Историк. — Акционерное общество разработки русских минеральных богатств «Сахалин», облигация в «125 рублей металлических на предъявителя». Общество взаимного поземельного кредита «125 рублей звонкой монетой». Акции Главного общества Российских ж/д. 3 %, в тот же номинал. Все эти акции возьмут дороже номинала на бирже или отдадут талерами, франками, фунтами стерлингов, голландскими гульденами во Франкфурте на-Майне у М.А. Ротшильд и сыновья, в Берлине у С. Блейхредер, в Париже у Ротшильд братьев, в Антверпене и Брюсселе у С. Ламбер, в Лондоне у М.Н. Ротшильд и сыновья, в Амстердаме у Беккер и Фульд. В общем, в любом приличном банке, любой уважающей себя стране эти акции уйдут, в крайнем случае, строго по номиналу.

Такой удачный выбор ценных бумаг говорит что ими занимался профессиональный маклер. Всего здесь тысяч на сто пятьдесят в рублях. Итого, мы ограбили Хоменко на восемьсот восемьдесят пять тысяч шестьсот тридцать рублей, плюс брюлики.

— Для меня все ясно: не только Хоменко, — содрогнулся Химик, — в деле еще английская разведка.

— Семь бед — один бюджет, — ответил Историк, — рано, поздно придется бодаться с ними. Даже хорошо: наносим финансовый удар, а вычислить Николая не смогут.

— И джентльмены в котелках не приедут искать и мстить? — не поверил Химик.

— Это Россия, детка, — тяжело произнес Историк, — в ней постоянно гибнут открытия, карьеры, состояния, люди и цивилизации. Шлепнут Хоменко, кого-то отправят в отставку, Бейкер не попадет в Судан и сопьется в трущобах Константинополя. Чего ради, нам переживать за них?

— Знаешь, даже бабушки лихо шалившие в молодости, к старости засиживаются за библией, — обиделся Химик.

— Это потому что у них скоро выпускной, — объяснил Историк, — расскажи про избирательную толерантность народу в России лет через сто пятьдесят. А то чего он молчит, когда его грабят?

— Буквы не могут передать, — напыжился Химик, — насколько ему отвратительны олигархи, поэтому народ молчит.

— Вот и будем менять алфавит заранее, — спокойно ответил Историк, — побежали прятать сокровища?

— Вперед и с песней? Хм, — задумался Химик, — какую ты выберешь?

Николай засунул свертки в ранец, расщепил конец паркета в углу гвоздодёром, собрал щепки. Приложил ухо к сважине: тишина, три часа ночи, дремлят скорее всего, даже камер-казаки у входа в половину Марии Фёдоровны. Выскользнул за дверь, закрыл дверь и забил замочную скважину щепками.

— Ви а хироус тунайт, — затянул Историк, — Ви вилл флай эбов зе скай!

— Да это ж моя любимая, — удивился Химик. — Наааайййт иийййее!

Взбежав по боковому проходу до второго этажа Николай сбавил шаг и осторожно прошел центр к Зимнему саду. Подошел к поддону с миртой и поплевав, шутки ради, на монеты со словами «крекс-пекс-фекс» всунул пятирублевки в землю с края горшка. Вернулся обратно к центру и повернул к Сервизной. Дойдя до входа со второго этажа в столовую, Николай достал отмычку. Замок капитулировал довольно скоро, и царевич спустился со второго этажа Сервизной на первый. Николай выглянул в окно. Но сколько он не тщился, разглядеть что-либо в набиравшем силу снегопаде, было невозможно.