Варкалось.

Почему-то именно эту мысль мозг выбрал первой для самоинициации. Ощущение безвременья и вечного покоя сменились на чувство жестокого, упругого матраса и скатанного валика под головой.

— Вообще-то, все довольно просто, — ворчливо произнес внутренний голос, — варкалось, в данном случае, подсознательная отсылочка.

Он был слишком ошеломлен чтобы спорить.

— Или кодовое слово, — задумчиво продолжал голос, — запускающее процесс интеграции нейросимбионта и отделов головного мозга носителя, ну или как бы это назвали нейробиологи — не силен! Веришь-ли, куковал часов девять в этой юной черепушке, думал рехнусь уже, начал стихи читать, что бы не было так страшно.

— Что за треш, — вяло подумал он, — диалог слепого с глухим.

— снисходительно продекларировал голос, — Алиса в стране чудес, неуч. Твоя Алиска, кстати, уже подрастает в гермашке.

Он все равно ничего не понимал и было от этого тревожно и страшно.

— Ладно, студент, просто побудь пингвином, то есть, улыбайся и маши руками, — скомандовал голос и он послушался. Да, постойте, его ли это руки! В предрассветном сумраке худые и мелкие ручонки задвигалась, поочередно расстопырив пальцы и с ужасом, поднимающим всю небогатую растительность на теле дыбом, он понял — не его.

Ога, — сказал голос, — в окно теперь выгляни юннат и оцени размера песца.

Огорошенно он поднялся с жесткого (да что за фигня, конским волосом его что ли набивают) матраса и поднырнул за громадную портьеру, не успев даже удивиться узкому, деревянному, выбеленному подоконнику.

— Чувствуешь, да, себя натурщиком для картины Репина «Приплыли» — прокомментировал ехидно голос.

В лучах бледного рассвета, лежала широкая улица с единственной трамвайной линией замощенной булыжником, рядом тускло горевших фонарей на тротуарах по бокам проспекта, выложенных плиткой. Напротив него возвышался светло-желтый особняк с широким балконом на третьем этаже, нависавшим над парадным входом. Правее него дом стоял в строительных лесах, блестела лента реки, которую пересекал мост, знаменитый, и такой узнаваемый — с коняшами, тянущий за собой длиный шлейф из баек, анекдотов и фольклора.

— Боже мой, я в Питере, — выдохнул он изумленно, — в Питере 1877 года и в Аничковом дворце.

— Вау, что за фокусы, Шерлок — изумился голос, — откуда такая точность?