На лице Даниловича мелькнула выражение радости и озадаченности. Он приступил ближе к Николаю и уже окрыл рот чтобы высказать свое экспертное мнение как проходивший мимо Володька особо громко прокричал: «владимирская клюква издалека, просит меди пятака»!

— Зараза! Пошел вон! — выругался Данилович и Володьку словно сдуло ветром. Он скользнул за дверь, осторожно прикрыв её не до конца.

— Тяжелый он, — разочарованно произнес Данилович примеряясь к ранцу, — вот если бы… Тут Данилович опомнился царевичу девять лет — до тринадцати тяжелые нагрузки ему воспрещались.

— Это исключено, ваше высочество, — решительно заявил он, — но года через четыре мы повысим учебные нагрузки.

— Скажите, ваше превосходительство, — вкрадчиво промолвил Николай, — а как вы видите нашу учебную программу на зиму?

— Смотря какая температура будет на улице, — осторожно сказал Данилович. Он решительно не понимал цели расспросов и начал откровенно ими тяготиться. — До минус двадцати пяти градусов наши занятия будут посвящены закаливанию и развитию физических данных. Мы будем кататься на коньках и лыжах. Колоть дрова.

— И я хочу заниматься, — закричал Жорик и подбежал к Даниловичу, — возьмите меня на учебу Григорий Григорьевич, я на лыжах хорошо бегаю!

«Так тебе!» — злорадно думал Николай, наблюдая за нелепыми попытками Даниловича отбиться от «энерджайзера». Спустя минуту в комнату незаметно проник Володька и кивнул Николаю. Дело было сделано.

— Ну что же ты, Жорик, — печально заметил Николай, — раз целый генерал говорит что нельзя, надобно подчиниться.

Жорик стих и сделал скорбную мину. Володька потупился и сложил руки на животе, коробейская корзинка его стояла у порога. Николай грустно и восторженно мерял глазами генерала. Вся композиция, в целом, составляла картину «Ангелочки рождественские, фарфоровые», но отчего-то, уходя у Даниловича на душе скребли кошки.

Впрочем, кошки генерала быстро успокоились: недопитый чай все так же исходил парком, ваза с выпечкой стояла непотревоженно — прошло всего-то минут пять с нелепой просьбы царевича. Григорий Григорьевич сделал первый глоток, крякнул и полез в вазу за печенькой.

Ну как все прошло? — поинтересовался тем временем Николай у Володьки.

— Генералу повезло, баньку топить не стоит, — браво откликнулся Володя, — все сделано по твоему рецепту.

— К чему это про баньку? — не понял Историк.

— Сегодня суббота, — объяснил Химик, — тем, кто в субботу утонул, баньку уже не топить. Типа шутка старинная, русская, смешная — одна штука. Юмор предков.

— Хы, — выдавил из себя Николай, — ты давай все подробно расскажи.

И Володька заважничав, уселся прямо на барабан, сиротливо расположившийся возле горки песка и описал свои приключения в служебной квартире генерала Даниловича.

Генерал, оторванный от чаепития, и не подумал закрывать за собой дверь на ключ. Зачем? Зовут в игровую, в трех шагах от его жилища. Кому вздумается внезапно грабить его берлогу?

Сама квартира Даниловича состояла из трех комнат и была похожа планировкой на Володькину с мамой. Гостиная, столовая и спальня. Богатая мебель, винтовая этажерка — но не обстановка интересовала Володьку. Искомая комната находилась в коридоре за гостиной. Ватерклозет. Первейший признак культурной цивилизации.

За ватерклозет в Аничковом дворце следует сказать отдельно. Поставили их в массовом порядке, то есть не только для царской фамилии, но и для служителей в 1866 году. Системы Джозефа Брама с усовершенствованием от Дженнингса. Похожие на те, что служат людям в вагонах железных дорог, в виде горшка. С двумя шарнирными клапанами — один клапан закрывал днище чашки, а второй — слив в бачке. При нажатии на педаль открывается дно, и вода смывает содержимое горшка в отверстие. При этом вода из горшка попадала сперва в особый резервуар с водой внизу, а потом уже в выгребную яму. Сам горшок закрывается крышкой.