В обмен на комнату и еду я сварила несколько зелий. Прослышав о травнице, ко мне подтянулись другие страждущие, и запасов еды у нас было больше, чем мы могли унести. С деньгами селяне ни за что не расстались бы, да и не нужны нам деньги в горах. Посредством еще одного обмена мы обзавелись домотканым отрезом теплой шерсти на случай, если ночью еще больше похолодает.

Контрабандист обещал довести нас до следующего села. Сам он нагрузился плотно запечатанными бутылями, в которых что-то булькало.

Два дня мы двигались козьими тропами. Судя по положению солнца, мы забрали сильно на восток, но это неудивительно — поселений в горах немного, и контрабанду передают сложными путями. Разговаривать с Дэном приходилось жестами и отрывистыми фразами, а он в ответ лишь мычал.

Поселение в горах было крохотным, всего дюжина домиков, прилепившихся к камням между скал вокруг горной речушки. У каждого домика в загоне блеяли малорослые, но очень пушистые овцы. Под навесами у домов женщины чесали шерсть. — Назад придется ишаков с шерстью вести. — Вздохнул наш провожатый. — Не люблю я их. Кричат, упрямятся, но одними штуками с той стороны жив не будешь.

Я усмехнулась. Да, тяжела жизнь контрабандиста, иногда приходится честным трудом заниматься. Похоже, шерсть нашего отреза из этого поселения. Из предгорий ее перепродают дальше, на мануфактуры, но небольшую часть оставляют себе на нужды селян. Домотканые вещи хоть и толще, и не такие ровные, зато намного дешевле выходят.

Контрабандист постучался в дверь самого большого дома. Хозяин вышел наружу, тяжело опираясь на плохо обструганный костыль. Вскоре мы сидели внутри и пытались решить, что делать дальше: тот, кто должен был вести нас к следующему поселению, сломал ногу. Я достала горшочек мази, которая снимает боль, в обмен нам выдали новый запас провизии. Но заживить ногу я не могла, это только лучшим маглекарям под силу, и то, в богатой на магию местности. — Вот что, — хлопнул рукой по столу пострадавший. — Идти вам три дня. Тропа нахоженная, не собьетесь. Заодно записку отнесете, мол, пусть меня не ждут, сами к нам топают. Добро? Я вам еще круг колбасы дам.

Я кивнула. Колбаса из баранины с местными травками мне очень понравилась.

На рассвете нас довели до начала тропы и дважды подробно объяснили, как идти, и где ночевать. Дэн стоял рядом и делал вид, что с детской непосредственностью рассматривает овец, но сам внимательно слушал.

Идти без того, чтоб играть роли тетушки и убогого племянника, было даже легче. К вечеру мы добрались до пещеры, про которую нам говорил хромой контрабандист. Удобное место — рядом заворачивает ручей, окруженный крутыми валунами, даже островки разнотравья есть. К счастью, внутри пещеры никого не было. Дэн отодвинул камень и в условленном месте нашел котелок и треногу. Выступ у стены явно использовали как стол, рядом кто-то устроил два камня-стула.

Из двух картофелин и кусочков колбасы я сварила похлебку, приправив ее найденными среди травы пахучими листиками. Пока готовилась еда, в свете угасающих облаков Дэн набрал еще хвороста и пожухлой травы, и устроил две лежанки. Я попросила его не смотреть и ополоснулась в ручье, после чего вернулась в пещеру следить за похлебкой, пока мой спутник в свою очередь освежался в воде. Помешивая содержимое котелка я боролась с желанием выглянуть из пещеры и хоть одним глазком полюбоваться на парня.

Когда Дэн вернулся, мы разлили варево в деревянные плошки. Дэн ополоснул котелок и набрал туда воды, а я рискнула потратить немного магии на светлячок и нашла травки для отвара.

Пир удался на славу. Похлебка, горьковатое с кислинкой горячее питье, отблески угасающего костра, тусклый свет светляка… ах, если бы я могла снять личину, какой вечер получился бы!

Но хоть и выглядели мы как сельский дурачок и ведьма, все же оказавшись вне досягаемости чужих ушей, мы стали самими собой: начали с обсуждения тонкостей бытовой магии, с которой Дэн был знаком лучше меня, затем вспомнили модного в последние годы поэта, который высоким слогом воспевал плетения для разглаживания одежды и чистки ботинок. Я продекламировала Дэну пару последних стихотворений, которые появились в свете после того, как Дэн отправился в южный океан. Дэн посмеялся и заметил, что не удивится, если у меня есть титул.

За светкими разговорами время пролетело незаметно. Закончив еду Дэн встал из-за "стола" и изобразил поклон. — Благодарю вас, леди Ведьма, что оказали мне честь отужинать со мной.

Я поднялась со своего "стула" и присела в книксене: — Господин Лонгорт, благодарю за приятный вечер.

Лицо Дэна застыло. Заледеневшим голосом он спросил: — Откуда ты знаешь эту фамилию? Ты бывала в академии два года назад? Я тебя не помню.

Надо же было так попасться! Закусив губу, я мучительно придумывала объяснение. Сказать, что знаю его по родному городку в провинции? Но я никогда не спрашивала, как назывался тот город, а сам он не говорил. Что же делать, что же делать. Придумать еще какую-нибудь ложь… А потом еще одну… Я влила чуть больше сил в светляк и решительно положила пальцы на запястье, разрывая магические потоки на артефакте личины. Надеюсь, он вспомнит случайную подружку на одну ночь.

На руках исчезли морщины и старческие пятна. Я стала самой собой и подняла глаза на Дэна. Его лицо вспыхнуло удивлением, быстро промелькнула радость, и черты Дэна окаменели. Он смотрел на меня так, что я готова была провалиться в ущелье, лишь бы не видеть этого взгляда. Наконец, Дэн заговорил: — Ложитесь спать, леди Перитиз. Завтра у нас трудный путь.

С этими словами он развернулся, подхватил вещи, бросил их в дальнем углу пещеры, улегся и отвернулся. Я сняла юбку с блузой и оставшись в сорочке, завернулась в свое одеяло. Что ж, по крайней мере, Дэн меня помнит. Я кусала губы, чтоб не зарыдать, но в конце концов поняла, что сдерживаться больше не могу, и выскочила из пещеры.

Я вышла на берег ручья, села на камень, нависавший над руслом, опустив ноги в холодный поток, и дала волю слезам.