Мы прошли за околицу, где на отдалении от села стояла печь для кирпича. Да, это самая обычная печь, для таких мой отец делал простенькие артефакты, чтоб больше жара удерживалось внутри. Я прошла вдоль печи, проводя рукой по стенам. Может быть, маги приезжали, чтоб подпитать артефакты, сберегающие жар? Я отправила капельку дара в середину стены, и что-то отозвалось. Переместившись к углу, я повторила. Обошла печь и кивнула сама себе: да, все восемь артефактов на месте, только изголодались по магии. Сколько я могу влить, чтоб личина не поплыла? Уставившись в темное небо, я подсчитывая количество чар. Да, пожалуй, столько смогу. Будет даже справедливо, если украденная у торговца магия поможет этим людям.
Обходя печь еще раз, я вливала магию в спрятанные в толще кирпичей артефакты. Вслед за мной стены начинали светиться. Староста не дыша шел позади.
— Все. — Я вернулась к углу, с которого начала. — Теперь меньше жара будет выходить наружу, а значит, больше оставаться внутри. Магии у меня маловато, но я сколько могла, столько подпитала.
Староста восхищенно смотрел на печь, на меня, и снова на печь. — Светиться скоро перестанет, — поспешила добавить я, — магии нужно проникнуть в кирпичи и там закрепиться. Через два дня можете приступать к работе. Чар хватит на год, потом подзарядить бы. Или переходите на уголь, смотря что дешевле обойдется.
Староста принес бревно и развел внутри небольшой огонь у самой стенки. Огонь горел криво, будто что-то его отталкивало внутрь. Староста осторожно двигал рукой в печи и замер на границе, за которую жар почти не выходил. Он сел у печки и издал какой-то странный звук. Я подошла и присела рядом. — Спасибо тебе, ведьма, — и отвернувшись, утер лицо рукавом. — Мы ж с тобой вовек не расплатимся. — Задержите здесь лейтенанта с солдатами на неделю, пока мы далеко не отойдем, и расплатитесь.
Я понимала, что выдаю себя — по сути, призналась, что лейтенант, действительно, меня искал. Но староста, завороженно глядя на огонь, лишь кивнул. Поболтав в кружке взвар, я добавила: — Эль у вас водится? или что покрепче делаете? — Хочешь отметить? Дело доброе. — Нет, не мне. Солдафонам этим с мытарями. Если они неделю пить будут, а потом явятся с рассказом, что ваше поселение их в сарае запирало, кто ж им поверит?
Староста глянул на меня и рассмеялся: — Ох и хитра ты, ведьма. Ох и хитра… Напоим, как не напоить, моя баба крепкий перегон в прошлом году сделала. — И подумав, добавил, — А к лейтенанту вдовую Харью отправлю. Она все плачет, что Звезды не дали ей с мужем ребеночка, а прошлым годом муж помер, и ей теперь век одной куковать. Бобылей в нашем поселении не осталось, а в чужое идти стремается. К нашим мужикам соваться и того страшней, ей бабы волосья повыдергивают. Скажи, ведьма, ты ведь про дурную болезнь придумала? — Придумала. — Вот и ладненько.
Глава 10. В потоке
Наутро селяне предлагали нам лошадь с повозкой, но мы не решились отвлекать занятых людей в самый разгар работ. Переночевав в доме старосты и плотно позавтракав мы вновь топтали дорогу. Через три дня мы должны прийти в небольшой городок. Там можно прибиться к обозу, который идет по северозападному тракту, и доехать до Грозовых гор.
Места были безлюдные. Никто не селился там, где земля — смесь высохшей пыли и камней, где нет ни рек, ни ручьев, а лес низкорослый, из хилых сосен, но плотно поросший колючим кустарником. В первую ночь мы устроились в стороне от дороги, отвоевав у леса пятачок усыпанной хвоей земли. Во вторую пробрались внутрь, на полянку, и мне все казалось, что чаща вовсе не рада нас видеть. Наконец, на третий день лес отступил от колеи, и мы пошли по непривычно зеленому лугу, забирая в сторону от дороги, где уже становилось нечем дышать от поднятых ветерком туч пыли.
Я мечтала окунуться хотя бы в лужу. У нас еще оставалось немножко горького настоя во фляжках, который нам налили в последнем селе объяснив, что от него меньше хочется пить, но все же лучше бы нам сегодня дойти до города. Уж очень хочется вымыться и выпить не несколько глотков, а кружку, а то и две.
Сначала я услышала шум воды и решила, что у меня слуховые галлюцинации, но потом увидела ее, быструю звенящую речку. Крикнув на бегу "не смотри!" я сняла мешок и принялась скидывать обувь и юбку. Напрасно Дэн кричал, чтоб я остановилась. Я с разбегу влетела в поток и блаженно приникла к торчащему из воды камню.
— Ведьма! — Дэн прыгал на одной ноге, скидывая сапог. — Не шевелись только, я тебя сейчас достану. Что ты задумала, совсем с ума сошла от жары? — А? — открыв один глаз я глянула на парня. — Дай еще полежать, тут так хорошо! Залезай сам, увидишь!
Дэн медленно двигался по мелководью, уцепившись за куст. И чего боится? Он протянул руку ко мне и потребовал: — Цепляйся за меня.
Я сделала, что велено — сжала его ладонь. А потом резко дернула на себя, роняя парня в воду. Пусть тоже освежится, а то раскомандовался. Сама при этом сползла с бока камня, в которого меня впечатал поток, и вдруг полетела вперед по течению. От неожиданности я выпустила руку Дэна, и вода потащила меня за собой.
Я неплохо держалась на воде, поэтому орала больше от внезапности происходящего, чем от страха. Но когда я попробовала добраться до берега, и поток оттолкнул меня дальше в стремнину, вот тут я по-настоящему запаниковала во все горло. Отдаляясь от Дэна я увидела, как его губы шевельнулись в чем-то не для женских ушей, и парень оттолкнувшись от камня поплыл за мной. Больше я не оглядывалась, стараясь удержаться на поверхности и хоть немного приблизиться к берегу.
— Дура! Совсем у старой мозги отсохли! Думать же надо! — ругался Дэн, вытаскивая меня из воды, а я и не стала возражать. Да, дура, надо было видеть, что река очень быстрая и глубокая. Наверно, и правда напекло меня за эти дни.
— Эй, что случилось-то?
Мы обернулись. Недалеко от нас стояли два мужика с удочками, постарше и помоложе — видимо, отец и сын. А за ними виднелись крыши городских предместий. Река донесла нас до городка. Но вещи остались там, где-то на берегу. У-у!
Я быстро отжала подол и рубаху на груди, чтоб не липла к телу так сильно. Хорошо, что рубаха была длинная, до лодыжки. Дэн жестами показывал, что у меня не в порядке с головой. Я махнула на него рукой: — Я упала в речку, а племянник меня спас. От жары голова закружилась. Ох, теперь назад топать придется. — Дык… все знают, что в Быстрявку не лезь, у нас для того запруды есть. А чтой-то племянник твой ни гу-гу? — Да не говорит он с детства, болел сильно. Но все понимает. Или почти все. Нет ли у вас тряпья какого, чтоб завернуться?