Очевидно, одним из таких князьков, правивших в Тмутаракани в условиях русско-византийского совладения, являлся Шварн. Еще в первой половине XIX в. французским исследователем П.А. Жобером была высказана мысль о том, что касожские или ясские правители могли получить здесь власть благодаря бракам с русскими князьями Тмутаракани[307]. В определенной мере это подтверждает находка в Тмутаракани свинцовых печатей некоего Михаила Матарха (его родовое имя Матарх происходит от топонима Матарха), которые ранее приписывались князю Олегу-Михаилу, но, по мнению В.Н. Чхаидзе, относятся к XII в.[308]
К сожалению, летописи, фиксирующие те или иные действия Шварна в промежутке между 1146 и 1167 гг., молчат о том, как он появился на Руси. Определенную ясность вносят известие поздней Никоновской летописи, сообщающей, что у него был брат Андрей Жирославич[309], а также упоминавшееся выше показание Ипатьевской летописи, называющее дочь Шварна «ясыней», т. е. принадлежащей к народу ясов[310].
Это позволяет в некоторой мере пролить свет на расстановку сил во время русско-византийского конфликта 1116 г. по поводу Тмутаракани. В этом споре на стороне Византии выступили половцы, тогда как ясы поддержали русских князей. В этом плане крайне важно свидетельство Лаврентьевской летописи, что сын Мономаха Ярополк «ходи на Половьчскую землю к реце зовомеи Донъ, и ту взя полонъ многъ и 3 городы взяша половечскые: Галинъ, Чешюевъ и Сугровъ и приведе с собою ясы и жену полони собе ясыню»[311].
Вполне вероятно, что среди пришедших вместе с Ярополком на Русь ясов оказался и отец Шварна, которого, судя по отчеству его брата, звали Жирославом. Не исключено, что он мог быть родичем жены Ярополка. Говорить о приходе на Русь в 1116 г. самого Шварна не приходится, так как известное генеалогическое правило указывает, что на деятельность одного поколения обычно приходится 30 лет.
Поскольку в первой половине XII в. в условиях половецкого натиска у русских князей уже не хватало сил на оборону Тмутаракани, их роль взяли на себя полувассальные ясские князья, одним из которых являлся Шварн и его отец.
Но каким образом оказались связаны судьбы Шварна и Всеволода Большое Гнездо? Обратимся вновь к летописному известию 1167 г., в котором Шварн упоминается в последний раз. Ипатьевская летопись очень кратка и ничего не сообщает о его гибели: «Том же лете яша половци Шварна за Переяславлемъ, а дружину его избиша и взяша на нем искупа множьство»[312]. В отличие от нее поздняя Никоновская летопись более подробна и сообщает детали: «Того же лета половци воеваша Русь, и убиша дву богатырей, Андрея Жирославича и брата его Шварня, за Переславлемъ; сестричичя же ихъ, такоже Шварня нарицаемого, плениша, и много множество христианъ пленивше отъидоша во своа»[313].
Поскольку, как нам известно, у Шварна не было сыновей, а только дочери, вскоре после этих событий, очевидно, встал вопрос о том, кто будет наследовать ему в Тмутаракани? Вследствие юридического статуса Тмутаракани этот вопрос должен был решаться при согласии двух совладельцев данной территории – черниговских князей и Византии. Здесь свое веское слово, несомненно, сказала мать Всеволода, по свидетельству Густынской летописи, приходившаяся дочерью византийскому императору Мануилу Комнину. Потерявшая во время авантюры под Аскалоном двух своих сыновей, она стремилась устроить двух младших – Михалко и Всеволода.
Но каким образом, помимо желания матери, Всеволод мог претендовать на Тмутаракань? Единственным способом этого мог стать брак Всеволода с одной из дочерей Шварна. Подобные примеры известны в то время. Скажем, в середине XIII в. Ярославское княжество перешло к смоленскому князю Федору Ростиславичу Черному, женившемуся на Анастасии, дочери последнего ярославского князя Василия Всеволодовича, не оставившего наследников по мужской линии. Если наши рассуждения верны, то свадьбу Всеволода и Марии следует датировать временем около 1168 г.
Именно после этого у Всеволода появилась своя дружина, с которой он в том же 1168 г. появился в Южной Руси. С учетом этого фактора Андрей Боголюбский вынужден был примириться со сводным братом, изгнанным им же самим несколько лет назад. Свою роль сыграло и то, что за Всеволодом и Михалком стояли черниговские князья, позднее, уже после гибели Андрея Боголюбского, приложившие немало усилий, чтобы Михалко и Всеволод получили верховенство в Северо-Восточной Руси.
Кем был Шварн по происхождению?
Для окончательного решения этого вопроса нужно напомнить, что летописи по-разному отвечают на него. Ранняя Ипатьевская летопись прямо называет сестру Марии «ясыней»[314], тогда как поздние летописцы XV–XVII вв. упорно именуют ее «чешской княжной»[315]. В соответствии с этими свидетельствами исследователи заняли прямо противоположные позиции, именуя Марию то «яской», то «чехиней». Некоторый компромисс попытались найти А.Ф. Литвина и Ф.Б. Успенский, предположив, что дочери Шварна происходили от двух его разновременных браков, отделенных друг от друга шестью годами, первый из которых мог быть заключен с женщиной чешского происхождения, а второй – ясского. Правда, авторы предположения о том, что матери двух сестер принадлежали к двум разным этносам, не учли одного важного обстоятельства – в Древней Руси этническая принадлежность детей определялась по отцу. К тому же проделанный нами разбор хронологических «несообразностей» Лаврентьевской и Ипатьевской летописей показывает, что браки Марии и ее сестры оказываются отделенными друг от друга не шестью годами, а меньшим сроком, что делает крайне неубедительной версию о рождении «ясыни» от второго брака Шварна.
Говоря о ясском варианте происхождения Марии, нельзя не задаться вопросом: где жили ясы? Считается, что этим словом в русских летописях именовали аланов (
Средневековая Алания занимала значительное пространство – от Северного Прикаспия до Приазовья. Здешние равнины, сейчас во многом страдающие от недостатка влаги, в ту эпоху были гораздо лучше орошены, отличались хорошим травостоем и в экологическом отношении были благоприятны для ведения кочевого хозяйства. Вдоль Главного Кавказского хребта она соседствовала с областями кавказских племен, принадлежавших к иберо-кавказской языковой семье. С северной стороны границы были неустойчивыми и подвижными.
Судя по археологическим памятникам и немногочисленным письменным источникам, аланы довольно значительным массивом заселяли равнину между нижним течением Волги и Дона, а также Приазовье вплоть до Кубани. Часть аланских племен селилась в бассейне Дона и Северского Донца[316]. Здесь они, начиная с X в., время от времени входили в соприкосновение со славянами. Имеются сведения о многочисленных автономных объединениях аланов в Крыму и Северном Причерноморье. Не смешиваясь с местным населением, они сохраняли свой язык, культуру и обычаи.
В настоящее время осетины подразделяются на два основных субэтноса: иронцев и дигорцев. По мнению В.А. Кузнецова, долгое время занимавшегося историей аланов, это деление восходит к эпохе ирано-византийских войн (VI – начало VII в.), когда за влияние в Алании соперничали великие державы того времени – Византия и Иран. Следствием этой борьбы стало разделение Северного Кавказа на зоны влияния между Византией и Сасанидским Ираном и появление двух больших племенных союзов, составлявших историческую Аланию. Основой западного союза, связанного с этнонимом «асы», являлись предки дигорцев. Базу восточного аланского союза составляли «ироны». При этом он локализует асов в западной части Алании и рассматривает их как собирательное наименование местных кавказских племен, включая и те, что были консолидированы аланами[317]. Из какой части аланского этноса происходила Мария? Ипатьевская летопись, прямо называя сестру Марии «ясыней», указывает на ее западную часть.
«Чешская» версия происхождения Марии появилась в русском летописании в XV в. Имеющиеся в нашем распоряжении источники позволяют выяснить, каким образом Мария превратилась в дочь «чешского князя». Обращение к документам показывает, что если в середине X в. Константин Багрянородный еще отличал Тмутаракань (Таматарху) от Зихии, когда упоминал «реку по названию Укрух, разделяющую Зихию и Таматарху»[318], то позднее эти два географических понятия сливаются в одно и под термином «Зихия» начинают подразумевать именно Тмутаракань.
Подтверждение этому находим в записках венгерского доминиканского монаха Юлиана, отправившегося перед самым нашествием монголов в 1237 г. на поиски «Великой Венгрии» в Поволжье. Из Константинополя он прибыл вместе со спутниками морем в Тмутаракань и пробыл в ней 50 дней, ожидая оказии, чтобы продолжить свой путь. Вот что он пишет о здешних местах: «…прибыли в землю, которая называется Зихия (venerunt in terram que vocatur Sychia), в город, именуемый Матрика (in civitatem que Matrica nuncupatur), где князь и народ называют себя христианами, имеющими книги и священников греческих (quorum dux et populi se christianos dicunt, habents literas et sacerdotes Grecos)»[319].
Но еще через два века эти места получают новое название. В Венеции в 1502 г. было опубликовано сочинение генуэзского путешественника Джорджио Интериано «Быт и страна зихов, именуемых черкесами». Из него выясняется, что к этому времени проживавший здесь народ имел по крайней мере три имени: «Зихи – называемые так на языках: простонародном (т. е. итальянском. –
Чуть позже, в первой половине XVI в., Сигизмунд Герберштейн в «Записках о Московии», отдавая дань прежней традиции, называет эту народность «чики или цики» (ciki), хотя параллельно уже использует новое название – «черкасы пятигорские»: «…около Меотийских болот и Понта при реке Кубани (Cupa), впадающей в болота, живет народ абхазы (Aphgasi). В этих местах до самой реки Мерула (Merula), вливающейся в Понт, находятся горы, в которых обитают черкесы (Circassi) или цики (Ciki). Полагаясь на неприступность гор, они не подчиняются ни туркам, ни татарам. Однако русские свидетельствуют, что они христиане [живут по своим законам], согласны с греками в вере и обрядах и совершают богослужение на славянском языке, который у них в употреблении»[321].
Приведенные примеры показывают, что в XV–XVI вв. происходит постепенное превращение