Нами уже отмечалось, что современные осетины подразделяются на два основных субэтноса: иронцев, происходивших из существовавшего в эпоху Средневековья восточного аланского союза, и дигорцев, основу которых составлял западный аланский союз, связанный с этнонимом «асы» или «ясы».
Вполне обоснованно можно предположить, что на огромной территории средневековой Алании были представлены различные хозяйственные уклады, а следовательно, был различен как рацион питания местных жителей, так и химический состав многих видов употребляемой ими пищи.
Для подвижных скотоводческих обществ, к примеру, характерна модель питания, в которой важнейшее место занимают молоко и молочные продукты, а также мясо домашних животных. Пища скотоводов-кочевников в основном состоит из белков, жиров и малой доли растительных углеводов. При этом ее молочную часть отличает высокая калорийность, насыщенность доступными формами кальция, витаминами, иммунными телами. В то же время для земледельческого населения с глубокой древности вплоть до недавнего времени были характерны хронические недоедания в сочетании с тяжелым трудом. При этом одним из следствий употребления большого количества зерновых культур при недостатке животных белков является интенсификация использования поваренной соли, возможно связанной с недостатком хлора и натрия в результате сокращения поступления натрия и хлора с белками животного происхождения.
Одним из методов биоархеологии является изотопный анализ костной ткани и зубной эмали. В частности, речь идет об исследовании скелетных останков с использованием метода определения соотношения изотопов стронция (87/86 Sr) в эмали зуба. Этот метод прекрасно зарекомендовал себя и широко применяется в современных археологических исследованиях. Он основан на прямой связи между местными геохимическими условиями и составом скелета человека, т. е. соотношение этих изотопов стронция в среде проживания и в скелете должны быть сходны. Эмаль зубов формируется в детском возрасте и «запечатлевает» условия той среды, в которой жил ребенок. Поэтому, определяя соотношение изотопов стронция в эмали зуба, мы как бы заглядываем в детство человека. Состав костной ткани более подвижен и может информировать о том, в каких условиях человек жил последние годы своей жизни (около 10 лет).
М.В. Добровольской были инициированы исследования изотопного анализа Sr эмали нижнего центрального резца индивида № 1. Они были проведены в лаборатории изотопных исследований Санкт-Петербургского Института геохимии и аналитической химии им. В.И. Вернадского РАН и продемонстрировали значительное сходство с показателями, характерными для средневековых археологических памятников региона Среднего и Верхнего Дона[338].
Все это указывает на тесную связь индивида № 1 с районом течения Дона, где, согласно летописным данным, проживали ясы. Вместе с тем внимательный читатель может усомниться в данном выводе, поскольку, как было показано выше, Шварн переселился из родных мест еще до рождения дочери, а сама Мария появилась на свет в совершенно другом районе. Биоархеология дает ответ и на этот вопрос. Как было установлено специалистами, переселения групп населения на новые земли зачастую ставили перед ними дилемму: сохранить свой уклад и свою структуру питания в новых условиях или принять местные обычаи. В большинстве случаев мигрантное население сохраняло прежние традиции ведения хозяйства и свои пищевые традиции, даже если этот уклад и не являлся оптимальным для новых природных условий.
Точку в вопросе о происхождении Марии вносят активно применяемые в последнее время в исторических исследованиях методы геногеографии. Поскольку изучение ДНК из древних захоронений и их сопоставление между собой является крайне трудоемким занятием, объектом изучения геногеографии стали современные ДНК, точнее, современные популяции человека. Под этим термином исследователи понимают исторически сложившуюся совокупность людей, воспроизводящую себя в течение не одного, а многих поколений, занимающую общий ареал и заключающую более половины браков в своих пределах.
На рубеже XX–XXI вв. в разных странах, включая Россию, были собраны ДНК-коллекции из десятков тысяч образцов нескольких сот коренных популяций. Благодаря этому можно выявить совокупность ДНК, присущих каждой из человеческих популяций.
В 2002 г. сообщество генетиков разработало общую классификацию и номенклатуру по линиям Y-хромосомы. Было выделено 18 основных мутационных кластеров в хромосоме – так называемые
И хотя геногеография изучает в основном современных людей, ее выводы вполне применимы для исторических исследований. С ее помощью можно выявить место первоначального появления той или иной человеческой популяции, маршруты и приблизительное время ее миграций. Плодотворность подобного подхода доказали результаты сравнения 22 образцов древней ДНК, найденных в неолитических захоронениях на территории Германии, с 188 современными популяциями Европы и Азии. Методом генетических расстояний было показано сходство древней ДНК с генофондом современных обитателей Ближнего Востока. Результатом подобных исследований стал важный вывод: если до сих пор целый ряд историков полагал, что после отступления ледника Европа была заселена людьми вновь, что называется «с чистого листа», после них выяснилось, что даже в суровых природных условиях древнеевропейские охотники смогли удержаться на освоенных местах. Позднее в Европу пришли земледельцы с Ближнего Востока, принесшие сюда культуру возделывания земли. Но их миграция была не слишком многочисленна, и генетически они растворились в местном населении.
Аналогичный опыт был проведен путем сравнения мезолитической популяции охотников-собирателей, ДНК которой были обнаружены в Оленеостровском могильнике на Онежском озере, и зоны генетически сходных с ними популяций, выявленных в Сибири. Это дало четкие указания на миграцию, произошедшую в мезолите, из Сибири на север Европы.
Данный вывод полностью относится и к нашему исследованию. Говоря о результатах исследования митохондриальной ДНК останков индивида № 1 (Марии), было выяснено, что она принадлежит достаточно редкой гаплогруппе U4b1a4, которая полностью соответствует одному образцу из популяции тубаларов Алтайского региона в России.
Тубалары представляют собой тюркоязычный народ на севере Республики Алтай, проживающий по рекам Бия, Иша, Малая Иша, Сарыкаокша, Каракокша, Уймень и Пыжа. Согласно переписи населения 2010 г., их численность составляет около 2 тыс. человек, из них в Республике Алтай проживает 1,9 тыс. человек, в основном в сельской местности. Долгое время их причисляли к алтайцам, и лишь только в ходе переписи населения России 2002 г. этот народ впервые получил право быть указанным как самостоятельная этническая общность. Примерно треть из них владеет своим родным языком[339].
Каким же образом ДНК Марии оказалась сходной с одним из образцов, взятых в Республике Алтай? Ответ станет ясен, если вспомнить, что аланы не являлись автохтонным населением юга современной России, а пришли сюда из глубин Азиатского континента. Одним из районов раннего этногенеза аланов являлся именно Алтай[340]. В ходе Великого переселения народов основная масса аланов двинулась на запад, а небольшой их осколок остался на прежнем месте обитания, где позднее под влиянием различных факторов преобразовался в народ тубаларов. Данный факт неопровержимо свидетельствует о принадлежности Марии к аланскому этносу. У чешского народа была совершенно иная этническая история.
Кто изображен на гербе Владимира?
Ясское происхождение Марии оставило еще один след в русской истории, о котором мало кто догадывается. Речь идет о гербе Владимира – стольного города Всеволода Большое Гнездо.
В специальной литературе по геральдике существует мнение, что гербы русских городов возникли чрезвычайно поздно. При этом обычно ссылаются на то, что массовое создание городских гербов в России относится лишь к эпохе Екатерины II. Так, к примеру, герб Владимира официально был утвержден указом Екатерины II о городских гербах Владимирского наместничества от 16 августа 1781 г., в котором сказано следующее: «Город Володимир имеет старый герб: в красном поле стоящий на задних лапах лев, имеющий на голове железную корону, держит в передней правой лапе длинный серебряный крест»[341].
Однако это чисто формальный подход с сугубо юридической точки зрения: гербом называются символы, утвержденные официальной властью[342]. В данном случае действительно можно говорить о возникновении гербов в России лишь с последней четверти XVIII в., когда при Екатерине II начали утверждаться городские гербы, а при Павле I в 1797 г. увидел свет первый том «Общего гербовника дворянских родов Российской империи», в котором собирались дворянские гербы.
В указе императрицы владимирский герб назван старым. Эта оговорка была неслучайной. Сотрудники Герольдмейстерской конторы, приступив к массовому созданию городских гербов, тщательно проверяли наличие прежней символики. В случае наличия подобных символов город получал «старый» герб. Таковых городов к концу XVIII в. насчитывалось около сотни.
Значит ли это, что гербы в России существовали издавна? Исследователями, в первую очередь археологами, еще в 1940-х – 1950-х гг. было замечено, что русское герботворчество не начинается в последней четверти XVIII в., что называется «с чистого листа», а имеет достаточно длинную историю. При этом русские гербы прошли несколько этапов развития, начиная с княжеских знаков собственности в Древней Руси, затем печатей, и, наконец, трансформировавшись в гербы[343].