Через пятнадцать минут зашла тетя Клава:

– Ты, Наташа, как хочешь, а я участкового вызвала.

– Ну, правильно, заявить надо, а то менты потом кольца не отдадут.

Милиционер вошел во двор только через два часа. Как выяснилось, это было очень оперативно и связано с другим заявлением, поступившим из нашего дома. Людмила подала жалобу на доктора Николая Васильевича, что он ее ударил. Даже побои сняла, фингал у нее на скуле был заметный. Я уже открыла рот, чтобы возмутиться, но бабушка придержала меня за рукав и спокойно сказала:

– Ты, Максим, со свидетелями поговори. Были же свидетели этого рукоприкладства?

– Я с вас начал.

– А я-то что? Я такого не видела.

Людмила даже охнула.

– А вы, Наталья Эдуардовна? – оживился потный участковый.

– Не было при мне ничего такого.

– Кто еще на происшествии был? Ну, когда мальчика вашего откачивали?

– Николай Васильевич откачивал. Когда ему драться было? А народу было много. Вот, тетя Клава. Вы видели драку?

– Да господь с тобой, Наташенька, мы все так переживали за мальчика, кто бы хулиганить стал…

– Можете еще коммунальщиков спросить.

Участковый хихикнул:

– Спрошу! – потом состряпал серьезное лицо и начал следственные действия по моему заявлению. – Скажите, кто видел это кольцо, кроме членов семьи?

– Никто не видел. Я давала его поносить племяннице, но за ворота она его не выносила.

– Нет, выносила, – поправила меня тетя Клава. – Она ко мне прибегала и колечком хвалилась.

– И больше никто не видел?

– Нет. Ой, погоди, ведь Терентьева у меня была тогда!