Мы все еще потягивались, а голос племянницы уже звенел на кухне, ей что-то втолковывала бабушка, потом хлопнула входная дверь, и раздался Сашин визг. Не одевшись, мы понеслись к выходу и увидели, что она машет чем-то.

– Тетя Наташа! Твоя цепочка!

– Где она была? – спросила бабушка.

– На дверной ручке висела!

– Лёлька, – сказала уверенно бабушка и скомандовала нам. – Ну-ка, живо одеваться и за стол!

Когда я открыла входную дверь, то сразу поняла, что дома никого нет. Бросила вещи в комнате и зашла на кухню. Что за черт? Плита залита, на столах грудится посуда. Обычно Любовь Михайловна такого не допускает, она и дяде Паше пистон бы вставила. Что случилось?

Я уже порог домывала, когда увидела поднимающегося по лестнице дядю Пашу:

– Наташа приехала! А у нас несчастье…

– Что?!

– У Михалны инфаркт. Вот… ходил…

– Кто с ней?

– Ночью была Маруся. Меня надолго не пускают, что там, мужик же. Посидел пару часов, а сейчас Инка пришла.

– Я побегу!

– Нет, лучше, если ты попозже.

– Тогда я в ночь сегодня пойду.

Перед дежурством пообщалась с палатным врачом. Инфаркт был обширным, состояние тяжелое. Да и возраст…

Зашла в палату, поздоровалась с Инкой, проводила ее, присела рядом с соседкой. Какая-то она стала маленькая и на себя непохожая. Взяла ее руки. Холодные и расслабленные какие-то.

– Только не говорите ничего! Теперь я с вами.

Любовь Михайловна слабо улыбнулась, чуть заметно пожала мне руку и закрыла глаза.

– Ты кто ей? Племянница? – спросила шустрая соседка по палате, кругленькая и краснощекая, на сердечницу не похожая.