– И чего тут думать? Она и наняла Лелькиных архаровцев, чтобы они ей колечко принесли. Красивое хоть? – спросил участковый.

– Да не очень. Но старинное.

– Значит, так. Тетя Клава, будете понятой.

– Буду! Я этой Таньке такой понятой буду, чтоб ей подавиться!

Мы вышли и пошли вниз по улице к дому Терентьевой. Милиционер постучал в дверь, подергал ее: «Закрыта изнутри на крючок!», снова постучал и пошел в обход дома. Сашенька побежала за ним, но грозный окрик бабушки заставил ее вернуться. Буквально через две минуты дверь открылась, из нее вывалился милиционер и стал громко и часто дышать. Сунувшейся было в дверь тете Клаве он сказал:

– Не заходите, вырвет!

Она все-таки заглянула и спросила испуганно:

– Они живы?

– Танька жива вроде еще, а Володька уже того…

– Что с ними, Максим? – спросила бабушка.

– Что-что… отравление метанолом. Она давненько технический спирт разводила и продавала, да никто на нее не заявлял. Сколько раз облаву устраивал! Теперь заведем дело, всю усадьбу обыщем. Вот падла, сама свое пойло выпила, да еще парнишку опоила. Хоть и паршивец, но ведь мальчишка совсем!

– Бабушка, уводи Сашу, нечего вам тут, – скомандовала я. – Это Лелькин? Ведь говорила я, спасай сына!

– Теперь уж чего…

Подъехала «скорая» и милицейская, потом вызвали труповозку. Санитары вынесли еще живую Таньку, участковый сказал:

– Ребята, снимите кольцо, а то пропадет!

Один из санитаров снял кольцо с руки Терентьевой и сунул милиционеру, а тот передал мне.

Прибежала Лелька, бросилась на носилки с сыном, завопила: «Ведьма!». Кто-то из соседей сказал:

– Да, Лелька, ведьма ты! Тебе Наташа сказала, чтобы сына спасала, а ты на золото польстилась.

Что-то было не то, что-то Троха говорил о помощи сыну.

– Тетя Клава, этот парень у нее от Митрохина?