Рядом присел на корточки очень пьяный мужик, прислонил пальцы к шее Жорика и сказал:

– Нет пульса. А «скорой» придется от площади пешком идти. Сколько прошло, Саныч, только точно?

– Ну, мало, может две минуты!

– Ничего себе мало… придется тычком, – и поднял руку.

Я перехватила ее и сказала:

– Сломаете ребра. Три года после химиотерапии и глюкокортикостероидных гормонов.

– Да, кости могут быть хрупкими. Уступи-ка место, попробую массаж.

– Лучше я, а вы пульс контролируйте, – и воткнула пальцы в подключичные впадины. Он что-то начал говорить, но я гаркнула. – Ну!

Закрыв глаза, я молила свое сердце, чтобы оно стучало, как молот. В груди образовался ком, который мешал дышать. Я кашлянула, и в ответ услышала кашель Жорика. Он дернулся у меня под руками. С воем подлетела Людмила, оттолкнула меня и вцепилась в сына.

– Нет пульса! – завопил пьяный терапевт, вскочил и попытался оторвать Людмилу от Жорика. Где там! Тогда он с силой ударил ее и заорал. – Уберите эту бабу, а то я ее убью! Давай, милая, включай его, а то помрет!

Я снова ухватилась за брата. И сразу почувствовала, как появился пульс в кончиках пальцев. Рядом уже присела женщина в белом халате и открывала свой чемоданчик, а врач перечислял, что ей колоть, слушал в фонендоскоп и приговаривал:

– А брадикардия-то почему такая?

– Это моя. Когда его сердце начнет работать, это будет как перебои.

– Черт! Первый раз такое наблюдаю! Вот! Включилось!

Если в случае с Ирочкой я ничего не понимала, то сейчас было по-другому. Я почувствовала тошноту и почему-то сразу поняла, что она не моя, и скомандовала:

– Переверните на бок! Его сейчас вырвет!

– Только рук не отрывай, – сказал Васильич и легко повернул не хилого, в общем-то, мальчика.

В правом виске возникла острая боль, словно в него что-то острое вонзилось. Не понимая, откуда эта боль, я дергала головой. Вдруг что-то гладкое и прохладное заскользило по щеке, и боль прекратилась. Я увидела, что Сашенька приподняла голову Жорика и подпихнула под нее свою любимую подушечку в шелковой наволочке с дивана. Значит, когда врач перевернул его на бок, под голову попал острый камень.

– Спасибо, солнышко, – сказала я. – Погладь Жорика по щеке, – почувствовать ее пальцы на своей щеке, в то же время наблюдая, что гладит она Жорика, было странно и страшно. Поэтому я поспешно скомандовала. – А теперь пулей принеси кружку холодной водички!

Сердце брата по-прежнему билось неровно. Когда к моей спине прислонилась Сашенька и спросила, кому дать воду, я сказала: