– Да, утром сдал ночную смену. Не стал уходить домой, решил дождаться тебя.

– Спасибо, но не стоило, просто написал бы, в какой палате дядя.

Какое-то время Андрей молчал и с сочувствием смотрел на Веру.

– Вера, – наконец начал он, – хочу, чтобы ты была готова к тому, что увидишь. Твой дядя действительно в очень тяжёлом состоянии. Я бы сказал даже, что сейчас он ближе к смерти, чем к жизни. У него глубокие ожоги большей части кожного покрова. Он испытывает просто адскую боль. Всё это очень тяжело. Я думал, что ты приедешь не одна. Ведь тебе потребуется поддержка.

– Андрей, – перебила его Вера, – я всё понимаю. Я справлюсь. У меня нет другого выхода. Я должна.

– Хорошо. Тогда пройдём в мой кабинет, накинешь халат и бахилы, и я провожу тебя к дяде.

Несмотря на то, что внешне Вера старалась держаться, страх съедал её изнутри. По дороге в Павлодар Вера мысленно прокручивала в голове момент встречи с дядей, воображение рисовало страшные картины. Вера представляла плачущего как младенец дядю. Он смотрел на неё молящим взором и хотел получить ответ на мучащий его вопрос: «Почему это случилось с Риммочкой? За что?». Но когда Вера перешагнула порог палаты, она увидела дядю спящим. Всё его тело было перемотано бинтами, пропитанными скверно пахнущей жижей. Вера предпочла думать, что это просто мазь. Рядом стояла капельница, вероятнее всего с обезболивающим, а может, просто физраствор, помогающий поддерживать искорку жизни в его разлагающемся теле. Вера присела на стул рядом с его кроватью и тихо заплакала. Андрей стоял за её спиной и подбадривающе держал руку на плече.

– Как часто он приходит в себя? – спросила Вера.

– Как только заканчивается действие обезболивающих. Поначалу их хватало на более длительное время, но постепенно стало происходить привыкание организма, – ответил Андрей.

– Так может, стоит сменить препарат? – предложила Вера.

– Боюсь, это уже не поможет. Ему капают самые действенные препараты.

– Каковы прогнозы?

– С учётом его возраста и состояния здоровья – до трагедии… Думаю, то, что облегчает ему сейчас существование, убьёт его. Препараты тяжёлые. Вероятнее всего, у него откажут почки. И произойдёт это достаточно скоро, – вынес неутешительный приговор Андрей.

Вера снова заплакала.

– Вера, может, это прозвучит бесчеловечно… Но ты должна понимать, что чем раньше это произойдёт, тем лучше для него. Он испытывает неописуемые мучения. И дальше будет только хуже.

Вера подняла на Андрея изумлённый взгляд. В её голове не укладывалось, что смерть может быть единственно возможным и даже желанным выходом, отпущением. Она молила Бога продлить жизнь дяде, а, получается, нужно было просить о смерти для него?

– Я понимаю, тебе тяжело это принять, – продолжил Андрей, – но если бы это было возможно, то я настаивал бы на эвтаназии.

Неожиданно дядя Коля застонал не приходя в себя. Постепенно стоны становились громче и мучительнее. Он приоткрыл глаза. Он смотрел прямо на Веру, но в его взгляде не было осознанности или узнавания. Только боль. Отчаянная, нечеловеческая боль. Сердце Веры разрывалось, она не могла слышать этого больше.

– Андрей, – рыдала она, – сделай хоть что-нибудь! Помоги ему!

Андрей выскочил из палаты. А Вера сидела рядом и чувствовала себя такой беспомощной. Она ничем не могла помочь. Она боялась даже коснуться его руки.