Поиски информации по картине вышли не особо удачными. Я прошерстила кучу искусствоведческих сайтов, но там лишь вскользь упоминалось о картине. Обычно авторы ограничивались упоминанием «холст, масло» и примерной датой создания. Некоторые расщедривались на уточнения в духе «скорее всего, написана в темных тонах», принадлежала роду Юсуповых, но, по официальной версии, сгорела в пожаре Октябрьской революции. А сейчас вот выясняется, что нет…

Увы, ни одного изображения этого произведения Брюллова не было, что, в принципе, неудивительно. Однако, по предположениям специалистов, эта картина – одна из первых, написанных творцом в подлинном ключе эпохи романтизма…

Романтизма… Я, вперившись в экран, раз за разом прочитывала это слово, словно поставила его на репит. Отчего-то оно не давало мне покоя и… «Даже диплом защищала по эпохе романтизма», – прозвучал в ушах голос реставратора.

В мозгу словно что-то перемкнуло. Свет озарения, снизошедшего на меня, кажется, залил собой всю кухню, преобразив ее. Наверное, так же преображает все вокруг враз рухнувшая дамба плотины…

Пазл в голове начал складываться со стремительной быстротой. Перед глазами встала ткань моих брюк, с которых художница так легко оттерла гуашь. Масляная краска так не сошла бы… А что, если во время реставрации случилось это же?

Ирина чуть задела верхний слой, а под ним был… «Вечер»! Тогда, получается, музей сожгли для того, чтобы в струях брандспойтов потонула «Весточка», но на тайном аукционе всплыл «Вечер»…

Можно ли устроить такой масштабный пожар ради всего одной картины? Думаю, вполне. Дело только в сумме. А Брюллов, сдается мне, нынче в цене…

Теперь и подслушанная фраза Бешметова: «Ваше предложение, Фаина Александровна, дорогого стоит», – зазвучала для меня совсем иначе.

Я запустила руку в волосы, чтобы почесать голову, и едва не взвыла. Потому как если в моей голове случился взрыв озарения, то на ней чуть раньше – просто взрыв. Такой, от которого волосы стали одним сплошным колтуном. И сейчас в нем увязли мои пальцы. Я попыталась их высвободить, но ремешок фитнес-браслета зацепился за одну из прядей, которую я нечаянно и дернула.

Боль отрезвила, и я уже более скептически отнеслась к своей версии, которая была сколь фантастичной, столь и реалистичной. Чтобы понять, чего же в ней больше, нужен был взгляд специалиста… Того, кто мог бы определить, естественным ли образом возникло возгорание, или заняться огню помогли. Например, криминалиста или… опытного пожарного!

Такой у меня как раз был. Жаль только, что без номера мобильного. То, что Вик не спросил его, меня еще при прощании царапнуло. Отчего-то очень хотелось, чтобы именно это он сделал. Но давать самой женская гордость не позволила.

Сейчас же ее легко и быстро придушил профессиональный интерес. Когда верх брал он, для меня не то что отсутствие телефона, даже трупное состояние собеседника не было препятствием для допр… беседы.

Сейчас же мне очень нужно было поговорить.

Так что, не сомневаясь, набрала номер пожарной части. Благо дежурные там работали круглосуточно. Несколько минут беседы, в ходе которой пришлось злостно воспользоваться служебным положением, после чего мне продиктовали одиннадцать заветных цифр, которые я и набрала на дисплее.