Женюсь на той, с жильём, и перееду к ней. Посмотрим, кто родится. Хулиган-наркоман. Нет, зачать гораздо позже!
Рождается кто-то скучный и несчастный. И я такой же несчастный и скучный, и жена моя туда же. Пресно и пресно, серо-туманными днями пронизано бытие моё.
Вот и она, жизнь, которой я хотел? Благополучная. Стабильная! Безмерно пустая, несмотря на людей вокруг! И вы, жена, дети, только для галочки, так принято, да и для того, что с вами лучше, чем совсем одному, или под одной крышей с живучим негодяем Питом, который, как жизнь не крути, никак не сдохнет, разве что от руки своей жены!
Простите.
В этом варианте своей жизни я совсем не научился любить…
Если не выбирать заведомо полые ветки, приводящие к моей смерти или нерождению, остаётся только один путь из моего начала координат, последний, самый пугающий и странный, и вместе с тем такой любопытный. Выберу его, несмотря на всё, что мне предстоит там пережить.
Но сначала…
Я побуду девочкой и сам приложу Питу бутылкой по башке, когда тот ничего не подозревает. Потом, я буду пацаном и вызову его на честный поединок на бейсбольных битах! Столкну его с лестницы! Выпихну из окна! Подмешаю в еду крысиную отраву! И пусть меня каждый раз запирают в лечебнице, и каждый раз мне приходится заново переживать рождение, младенчество, детство. Раз за разом я пройдусь по изведанным граням моего октеракта — это всё стоит тех сладких моментов мести.
Ну а потом, можно и заново родиться — в неизвестность.
Атлантида, или День жизни на обычном космическом корабле
Пятнадцать убертянок величественно проследовали на склад, шелестя складками мантий. Все красавицы, как на подбор — клакастые, шипастые и пятиглазые.
— Цветы, а не девочки! — воскликнул Морган. — Розы!
Одна из убертянок, будто понимая сказанное, раздражённо выдохнула в его сторону. Первый помощник тут же понял, что стряпня корабельного повара, ассоциировавшаяся у него с нестиранными пару месяцев носками — не самое худшее, что может приключиться с его обонянием.
— Для вас приготовили самые удобные места, — Морган указал инопланетянкам на открытые ржавые цистерны. — Располагайтесь, дамы. Будьте как дома. О, а вот и ваше пюре!
Повар, зашедший с полным тёртых яблок тазиком, увидел моргановских красавиц и выронил ношу себе на ноги. Стоит отдать должное его стойкости — он даже не ойкнул от боли. И не стоит брать в расчёт то, что дар речи он потерял от шока.
Морган пинком отправил тазик в гущу убертянок. Те неодобрительно заквохтали.
— Приятного аппетита, дамы!
— Мне кажется, им не нравится, — вымолвил повар.
— Чёрт знает, Якоб, я не понимаю их кудахтанья даже со словарём. Но я думаю, они одобряют.