– Новый Эдем, – говорит доктор Грей.

Его только что выпустили из карантина. Похоже, он не брился несколько дней; воротник рубашки темный от пота. В голосе слышна дрожь, которой Мария раньше не замечала, и ей сразу приходят на ум проповедники, что возвещают в Петербургском порту о грядущем мире.

– Вот что мы создаем! Новый Эдем! Он совершеннее и чудеснее, он полон жизни и…

– И змей?

Под одобрительный смех Гийом берет бокал и жестом велит стюарду наполнить его. Генри Грей остается невозмутим. Он весь вечер витийствовал для каждого, кто желал его слушать; он снова и снова с евангелическим пылом возвращался к своим хрустальным замкам.

Позади Марии Софи Лафонтен рисует в альбоме.

– Очень красиво! – восхищается Мария, глядя на выразительные серые очертания берез, появляющиеся из-под руки художницы. – Так и хочется дотронуться до коры этих деревьев.

Софи улыбается.

– Может быть, я подарю рисунок доктору Грею, – говорит она. – Хотя, боюсь, это лишь бледное подобие его Эдема.

Она чуть наклоняет лист. Под ним показывается другой, и Мария замечает изображение девушки в дверном проеме. Всего несколько карандашных штрихов, но Софи удалось создать ощущение движения, жизни. Трудно сказать почему, но Марии вдруг становится не по себе. Возможно, дело в том, что лицо на рисунке размыто, однако возникает полная иллюзия, будто девушка наблюдает за тобой.

Софи поспешно накрывает рисунок.

– Это пассажирка? – спрашивает Мария.

– Наверное, из третьего класса, – отвечает Софи и продолжает, понизив голос: – Вы, должно быть, сочтете меня глупой, и я сама понимаю, что мне недостает навыков, но я никак не могу уловить черты ее лица, хотя видела эту девушку несколько раз за время путешествия.

Она перелистывает страницы альбома, и Мария видит на них одну и ту же фигуру, каждый раз в дверях или у стены, каждый раз с нечеткими чертами, как будто заснятую фотокамерой в движении.

– Нет, – возражает Мария, – я вовсе не считаю вас глупой и не думаю, что вам недостает навыков.

Она вспоминает, как, стоя в обзорном вагоне, чувствовала, что там есть кто-то еще. Вспоминает ангела Генри Грея.

«Они, в свою очередь, наблюдают за нами», – говорил Судзуки.

Мария отбрасывает в сторону мысли о нем, о его меняющейся коже.

– Дорогая, ты, случайно, не утомила нашу спутницу? Уверен, что у современных леди есть много тем для беседы, кроме красивых рисунков, не так ли?

Гийом склоняется к жене, забирает у нее альбом и небрежно бросает на соседнее кресло.