Выживет? тоже глубоко затягиваясь, спрашивает Ильин.
В ответ Брахман лишь неопределённо пожимает плечами и снова глубоко затягивается.
Перед войной я с группой врачей ездил в Германию - мы ведь дружили. Помимо общей программы немцы любезно показали всемирно известную клинику "Шарите", дом-пансионат для реабилитации и восстановления раненых и госпиталь для тяжелораненых, начал вспоминать былое Ильин, стряхивая папиросный пепел прямо себе под ноги. Их начальник дивизионной медслужбы с чудным таким званием обер-фельдарцт, вместе со свитой подчинённых сопровождал нашу делегацию и всё показывал. После посещения госпиталя для "тяжёлых", этот немец объяснил всем присутствующим, что у них в Вермахте принято в первую очередь спасать раненых, получивших раны лёгкой и средней степени тяжести. Таким счастливчикам стараются сразу оказать первичную помощь, отправить в полевой госпиталь, быстро уложить на стол и прооперировать, а солдатами, у которых тяжёлые ранения, они занимаются в последнюю очередь. Скажешь не по-человечески, не по-людски? Да, не по-людски! У немцев на лицо здоровый прагматизм - после кратковременного излечения они стараются максимально быстро вернуть солдат в действующую армию... А у нас всё по-другому - мы боремся за жизни даже при самых безнадёжных ранениях.
Да, Антон, у нас по-другому... Иначе быть не может и не будет. Мы же советские люди... и честно служим своему делу, в перерывах между затяжками, тихо произносит Брахман. Видел, что тебе сейчас сёстры готовят "животника" и он тоже совсем молоденький. Судя по времени, часов пять-шесть? Если кишки не стухли, есть шанс... слабенький такой, но он есть. Да, ты и сам знаешь.
Да, попробуем побороться за жизнь и этого мальчика, Ильин выбрасывает куда-то прочь докуренный окурок. Он поворачивается спиной к Брахману и подходит к входу в палатку, но прежде чем отправиться к своему рабочему месту у операционного стола и встать под тусклый свет лампы, произносит: Хорошо, что у нас здесь пока нет большого наплыва раненых. Чувствую, что уже завтра-послезавтра всё будет совершенно по-другому...
Ближе к часу ночи смена в операционной закончилась и Мария, быстро перекусив миской пшённой каши с куском хлеба, запив еду горячим морковным чаем, отправилась отдыхать к себе в палатку для персонала. Девушка стала раздеваться и уже собралась залезть под колючее солдатское одеяло, чтобы по удобнее свернуться калачиком и заснуть, как открыв входной полог внутрь палатки, вошла командир приёмно-сортировочного взвода старший военфельдшер Лисовецкая, внеся вместе с собой осенний холодок. Увидев подчинённую, женщина произнесла:
Воронова, ты то мне и нужна. Не засыпай и послушай - немного поспи, часика четыре, не больше, у тебя есть. Потом подъём, быстро перекусишь и поедешь старшей машины в Выборгскую Дубровку. Утром, ещё по темноте, наши батальоны начнут переправляться через Неву и постараются закрепиться на левом берегу. Получен приказ - к полудню развернуть на захваченном плацдарме пункт сортировки и несколько перевязочных пунктов. Поможешь переправить на тот берег всё необходимое, заберёшь первых раненых и назад. На левый берег не лезь. Приказ понятен?
Приказ понятен... звучит ответ начальнице и девушка мгновенно засыпает...
Поспать удалось примерно часа два не больше, а потом вся округа задрожала от грохота выстрелов сотен орудий, и всем стало уже не до сна...
Девчонки, просыпайтесь! Наступление началось! произнёс кто-то из медсестёр и все, кто лежал в кроватях, стали подниматься, торопливо одеваться и покидать палатку.
Мария быстро оделась, повесила на плечо большую санитарную сумку, полностью набитую перевязочными материалами, жгутами, пузырьками с йодом и борной кислотой, поправила на поясном ремне кабур с наганом и поспешила к санитарным машинам. Несколько стареньких полуторок с шитыми-перешитыми брезентовыми тентами, установленными над деревянными бортовыми платформами кузовов. На крыше и на обеих дверках каждой полуторки нарисованы ясно различимые красные медицинские кресты. Правда, немецкие лётчики всегда плевать хотели на такие картинки и, встретив на своём пути санитарную машину, не отпускали её без очереди из бортовых пулемётов или бомбового захода. "Санитарки", растворившись в темноте ночи, стояли и прятались в небольшой низине, поросшей мелким кустарником, поблизости от медицинского палаточного городка. Водители, заняв свои места в кабине, ждали, когда бойцы-санитары закончат погрузку всего необходимого имущества, и они смогут отправиться к одному из мест намеченной переправы. Для оказания медицинской помощи на плацдарме на плотах, вместе санитарными взводами батальонов и санитарными отделениями рот, планировалось отравить дополнительно ещё две группы, в состав каждой из которых был включён один военфельдшер, два санинструктора и десять санитаров носильщиков...
Почти на рассвете, держа приличное расстояние между собой, санитарные машины, освещая себе путь сквозь тонкие прорези чехлов, закрывающих фары, отправились в сторону Выборгской Дубровки. В третьей, замыкающей машине, в кабине на месте рядом с разбитным водителем сидела Мария и пыталась разглядеть, что делается по сторонам. Даже сквозь тающую пелену утренних сумерек можно было увидеть, что вся округа забита войсками. По обочинам прилично разбитой дороги длинной вереницей шагали бойцы маршевых рот, вооружённые длинными палками "трёхлинеек", ближе к деревни виднелись размытые небольшие остовы башен "кавэшек", укрытых в капонирах и множество понтонов с суетящимися возле них бойцами-понтонёрами. Позади справа остались позиции стреляющей артиллерийской батареи, во время вспышек залпов было видно, как возле короткоствольных полковых орудий с волнообразными щитками прикрытия слаженно работают мокрые от пота и растелешённые, несмотря на утренний холод, номера расчётов. Проехали деревню Невская Дубровка. Далее машины проезжают по мосту, перекинутому через какой-то ручей или небольшую речушку, несущих свои воды по дну небольшого глубокого оврага, в берег которого врезано несколько землянок. В окошко виден разбитый деревянный дом со снесённой крышей, но с чудом уцелевшим забором, рядом с которым приготовлено более нескольких десятков лодок. Четверо бойцов выносят раненого товарища, приспособив под носилки две длинные жердины и плащ-палатку. Дальше дорога ведёт к берегу Невы, к самой переправе...
О, нарыли карманов для техники! Нам ни повернуть, ни развернуться! Как бы ненароком не зашибить кого - под колёса так и лезут! А главное, сколько братвы собрали в одном месте. Жуть! Фриц скоро прочухается и начнёт из орудий садить, да минами сыпать. Танкистам мазутным похеру, они в броне сныкались - пойди, попробуй её у "Клима" пробить! Да ни в жисть! А пехтуру да сапёров повыбивают. Чую, привалит нам работёнка, крутя баранку руля, не очень стесняясь в выражениях, рассуждает водила. Во рту парня стальным блеском тускло сверкают несколько фикс, в уголке рта он держит почти скуренную за дорогу и уже потухшую козью ножку. Шофёр стреляет своими глазами по лицу девушки, затем своей правой рукой пытается приобнять её и произносит: Но ты не ссы, подруга! Со мной не пропадёшь! Я по жизни фартовый! Привезу и отвезу тебя куда надо! Доедешь как на такси! Меня, кстати, Лёхой кличут.
Руки, Лёха! Руки всегда надо мыть! Особенно когда к чужим девушками клинья пытаешься бить! Липкие они у тебя! Мария убирает руку наглого парня со своего плеча, потом холодно смотрит в глаза и произносит: С бабами вы все герои! Ты давай, там, за речкой геройствуй. Хочешь, я тебе на тот берег прогулку с носилками быстренько организую? Нет? Чего замолчал, фартовый?
Прошу прощения, товарищ сержант медицинской службы, вы меня не так поняли! слетают слова с губ вмиг побелевшего лицом водителя, который быстро отсел от девушки и чуть ли не вплотную придвинулся к деревянной дверце машины. Желая ещё как-то оправдаться, он произносит: Каждый должен быть на своём месте, куда его определили. А я почти белобилетник - плоскостопие у меня. Только за баранкой и по дорогам оно делу не мешает...
Ладно, Лёха. Забыли... звучат слова, затем слегка смутившись, Мария продолжает говорить: У меня парень есть. Правда, от него уже больше месяца нет вестей. А я волнуюсь.
Ничего, найдётся. Почта работает, сама знаешь как! Дай срок, найдётся твой... произносит водитель, но, не успев договорить, замолкает на полуслове. Машина резко останавливается на месте, заскрипев тормозными колодками и едва успев затормозить, чтобы не сбить с дороги нескольких некстати вставших на пути полуторки красноармейцев. Лёха открывает дверку, по плечи высовывается из кабины и начинает громко костерить бойцов: Куда прётесь, вахлаки! Вам, что, обочины мало! Быстро валите в сторону! Зашибу, на хрен!...
Дальше ехали молча. Через несколько минут колонна машин достигла окраины деревни. Санитары начали разгружать машины и относить к специально выделенным медикам лодкам всё имущество, необходимое для развёртывания головного ПМП на левом берегу...
Сквозь деревья виднеется берег, за который, как и год назад, начались кровопролитные бои. Отлично слышны разрывы гранат, треск многих винтовочных выстрелов, несмолкающая дробь очередей наших и немецких пулемётов. Гладь реки вдоль берегов между Московской и Невской Дубровками буквально "кипит" от снарядов и мин. Фонтаны воды взмывают к небу, осколки поднимают мелкие всплески. Обломки четырёх больших лодок, рядом с которыми в разных позах лежат трупы наших бойцов, находятся у самой кромки речного берега. В сторону наших позиций тянутся кровавые дорожки следов на песке - это раненые, кто был в силах, стали уползать от губительного огня уцелевших немецких миномётов и артиллерии, пытаясь спрятаться на дне траншеи. Вражеские мины и снаряды густо изрыли берег реки рядом с местом переправы, вывернули с корнями стволы деревьев, свистящие осколки посшибали ветки и осеннюю листву с прибрежных кустарников. На середине реки восемь лодок с бойцами попадают под огонь тяжёлых снарядов немецкой батареи, бьющей по переправе из района Отрадного или Никольского.
Между двумя последними переправляющимися лодками вздымаются огромные столбы воды от разрыва нескольких снарядов, которые в один миг подбрасывают их из воды, а затем вместе со всеми людьми и оружием переворачивают вверх дном. Несколько минут на поверхности тёмной воды можно различить около десятка голов, кое-кто из уцелевших пытается подплыть и зацепиться руками за скользкое днище лодок и спастись. Следующие четыре снарядных разрыва снова поднимают фонтаны воды, после которых на поверхности реки видны только корпуса лодок, уносимых течением в сторону Лобанова и Павлова...