Это как? Здесь? У нас в тылу? произносит с удивлением в голосе сержант Шарий.
Выслушав старшего лейтенанта, майор сидит на лавке, углубившись в свои думы, совершенно не обращая внимания на потухшую папиросу в руке...
А так, сержант! Говорю же, что людей не хватает! Всех кого можно бросили на плацдарм. И моих тоже. От взвода осталось одно отделение. Комдив распорядился бросить в бой даже наш заградотряд, из которого назад вернулось всего человек двадцать. Мы выставляем боевое охранение, скрытые секреты как на границе, посты на развилках дорог, на въезде в Понтонный организовали дополнительный КПП. Но этого мало! Слишком мало! словно оправдываясь перед начальством, произносит Иткин.
Чекисты сидели за столом, пили чай, курили. Старший лейтенант допил свой чай, отставил в сторону кружку, взял из раскрытой пачки ещё папироску, закурил и продолжил рассказывать:
Одна их группа работает особо дерзко и нагло. По оперативным данным, состоит или из бывших наших или немцев тех, что обрусели давно, потому что и язык наш и жизнь нашу отлично знают, армейские порядки, я имею в виду, тоже. Эта группа особенная - всё время вредит нам с такими вывертами, что потом приходится умываться своей кровью! Две недели назад наши бойцы видели их, вернее заметили, что несколько человек в таких же "амёбах", что на вас, с ППД вывели в наш тыл двоих гражданских. На КПП назвали наши пароли и предъявили идеально сработанные документы. Часовым сказали, что выполняют секретное задание Штаба Фронта... Ближе к вечеру их видели на окраине Понтонного, в расположении соседнего медсанбата, где раньше были каменные трёхэтажные дома. Пришли и представились, что разведчики из дивизии, при этом точно назвали звание и фамилию помошника НШ по разведке, затем, уже совсем в "нагляк", попросились остаться ночевать в расположении, мотивируя тем, что отсюда самое подходящее место завтра утром идти в разведку в сторону Красного Бора. Комиссара батальона в тот вечер не было в расположении, она по делам уехала в Ленинград. Начальнице подарили трофейный браунинг, этакую красивую игрушку, чем окончательно усыпили её бдительность. Один из группы помог мотористу наладить и запустить старенький движок для операционной. Та и разрешила им в подвале заночевать. Говорила, что документы были в порядке. Что докторша в документах может понимать? Ничего! Её дело резать, шить и жизни спасать... Дальше - больше! Эти липовые "наши" закатились к девкам, свободным от дежурств, надарили шоколадок в красивых обёртках, там же раздобыли спирт и устроили знатную гулянку с песнями и тисканьем!!! А ранним утром, когда все дрыхли, эти сволочи, спокойно, без лишнего шума, зашли в одну палатку и вырезали двадцать восемь спящих бойцов и командиров из числа легко раненных. Медичек, правда, не тронули, начальник особого отдела дивизии прерывается и молча курит свою папиросу, не забывая стряхивать пепел в коротко обрезанный стакан снарядной гильзы, заменяющий пепельницу. Докурив, старший лейтенант вспоминает ещё: В конце июля, ещё до переброски нашей дивизии в эти места, был случай очень похожий по своей дерзости, когда по второму противотанковому рву эти гады скрытно подобрались к нашим траншеям, сняли боевое охранение, беспрепятственно прошли по траншеям к ж/д насыпи. Если смотреть по карте, то в районе отметки 13.0. стали вести переговоры с красноармейцами, дескать, чего вы тут сидите, в голоде и в болоте, когда целая ваша армия во главе с генералом Власовым недавно сдалась под Мясным Бором в плен и сейчас все неплохо устроились. Насовали бойцам листовок, а сами направились прямой дорогой сюда, в район завода "Ленспиртстрой". Эти диверсанты должны были указать ракетами расположение наших штабов для наведения огня немецкой артиллерии. Нам повезло, что по дороге они нарвались на секрет бдительных заградотрядовцев из пограничников, которые, для отвода глаз, вступили с ними в переговоры и попытались этих "гастролёров" задержать, правда, не очень удачно. Двоих убили при оказании сопротивления, третьего тяжело ранили - умер почти сразу же, а троим удалось смыться. Заградотрядовцы потеряли четырёх своих бойцов. Мне уполномоченный из 268-й СД рассказывал, что все убитые диверсанты были в нашей форме, высокого роста, сильно развиты физически и у всех сытые лица. Приметы, составленные со слов бойцов и медичек, были разосланы по всем прифронтовым частям. Издали приказ по Армии, в котором говорится, что при проверке документов необходимо обращать особое внимание на бойцов и командиров, имеющих сытый вид и, при малейшем подозрении, всех их задерживать для более подробного выяснения личности. Лучше перебдеть лишний раз, чем потом... старший лейтенант не договорил и замолчал на полуслове...
Что стало с начальником медсанбата и другими? И были ли ещё похожие случаи? спрашивает Туров.
Военный трибунал приговорил всех виновных к расстрелу. Председатель Военного трибунала Ленфронта Исаенков утвердил приговор и через сутки он был приведён в исполнение, быстро ответил на первый вопрос Иткин и сразу начал рассказывать о другом похожем случае: Совсем недавно эта группа захватила полевую кухню одного из наших СБ, вернее сказать, что они вышли вечером к кухне, представились, что из дивизионной разведки, идут с задания и попросили повара их покормить, благо ужин был уже готов к раздаче. Повар с разведкой спорить не стал, выдал им свободные котелки, накормил кашей и даже дал немного хлеба, не смотря на всю строгость с выдачей продуктов и пищи.
Эти лжеразведчики спокойно поели, а потом выбрали момент, связали повара вместе с помошником и испортили весь бак с пищей. Бойцов оставили без еды, с едва заметной улыбкой на уголках губ произнёс старший лейтенант.
Как испортили? опять удивляется Шарий.
Как, как - каком книзу! Так и испортили! Ещё и перемешали всё большим поварским черпаком! звучит злой ответ на вопрос недогадливого сержанта. Хорошо хоть просто нагадили, а ведь могли повара чем-нибудь отвлечь и сыпануть в котёл какой-нибудь отравы. Повар с помошником продолжили службу в той самой штрафной роте, что вы сейчас разыскиваете. Председатель трибунала дивизии их туда и определил. Мужикам повезло, что сразу к стенке не прислонили. У нас в дивизии только за пару месяцев лета Трибунал вынес 15 смертных приговоров.
Борис Юдович, если не трудно, назовите нам приметы этих гастролёров, надо их размножить и везде разослать, мало ли, кому-то из наших оперативников доведётся их увидеть, просил майор, впервые назвав старшего лейтенанта по имени отчеству.
Да, конечно, товарищ майор, сейчас на листе всё запишу и отдельно расскажу. Если в двух словах, то примет не много, но на двоих диверсантов они есть. У одного из них слева на подбородке, почти у рта, есть небольшой шрам, сантиметра три-четыре, не больше. Очевидно, рана нанесена кончиком ножа или финки. Такие метки остаются, когда не совсем удачно уходишь от удара в горло. Видимо он не успел до конца убрать голову, и получил отметину. Этот, со шрамом, два раза назвался Максимом и, судя по всему, он старший группы, т.к. остальные его слушаются. У второго - лёгкий, едва заметный акцент, очень похожий на прибалтийский. Прибалт или балтийский немец. Из допроса медперсонала стало известно, что этот второй участвовал в войне с финнами, говорил, что сильно намёрзся в зимнем лесу на Карельском перешейке, ещё зимой 1939-40 гг. Про высокий рост и сильно развитые физически тела, я уже говорил. У обоих возраст не больше 25-30 лет, волосы светлые, лица приятной наружности, закончил рассказывать о приметах диверсантов старший лейтенант.
Туров внимательно выслушал рассказ, запомнил приметы, сравнил их с уже ранее встречавшимися ему приметами вражеских агентов, а в голове вертелось, что о чём-то похожем он раньше уже читал в сводках. Да, что-то похожее было в конце этой зимы. И действительно, в памяти всплыл случай, который произошёл в феврале, когда наши моряки, используя парусные буера и мотосани, несли патрульную службу на льду Финского залива, пресекая попытки немецкой разведки, используя зимнее время, забросить в город своих агентов...
В тот день немецкая разведгруппа, умело используя торосы на заливе, не замеченная нашими постами, подобралась совсем близко к Кронштадскому рейду. По колее на льду немцы определили места движения наших патрулей на мотосанях, залегли и устроили засаду. Из нашей винтовки СВТ с отпикой и, установленным на ствол, прибором для бесшумной стрельбы, их снайпер снял краснофлотца-водителя, а потом ещё трёх бойцов. Завладев исправной техникой, диверсанты поехали по льду в сторону Ленинграда и, вероятнее всего, доставили агента в район Васильевского острова, потом развернулись и на скорости умчались в сторону Петродворца. Посты ВНОС слишком поздно обратили внимание на странные мотосани, соответствующий доклад оперативному дежурному сделали не сразу, а спустя какое-то время. Диверсанты ушли. Одному из дозорных удалось ещё немного пожить и, прежде чем умереть, он успел рассказать бойцам одной из групп, отправленной на поиски пропавших патрульных и мотосаней, которые его нашли, что произошло. У парня оказалось, что его сердце расположено в груди зеркально наоборот справа, а не слева, как у всех нормальных людей. В госпитале, с бойцом удалось поговорить уполномоченному особого отдела и с его слов узнать, что всё случилось неожиданно и быстро. Боец не смог толком объяснить, как всё произошло - рассказал, что услышал несколько негромких хлопков, а потом его что-то сильно ударило, сначала в грудь, потом в живот. Автомат ППД отлетел куда-то в сторону, а сам он выпал из саней на лёд. Уже падая, парень заметил, что со льда поднялось несколько расплывчатых белых фигур, но потом свет в глазах померк и он потерял сознание. Очнулся, когда рядом кто-то заговорил по-русских и сообщил кому-то другому, что его и груз очень ждут в Ленинграде, на какой-то Косой. Тот другой засмеялся в ответ и ответил, что на таком "кабриольете" они его быстро домчат, надо только "чьють" подождать, когда начнёт темнеть. Причём у того второго был едва различимый акцент. Когда к ним подошёл третий человек и сказал, что пора выдвигаться, бойцу удалось приоткрыть глаза и разглядеть только этого третьего, т.к. двое других диверсантов стояли к нему спиной. На подбородке третьего алел небольшой свежий шрам. Там были ещё двое, но их он не запомнил. Врачи долго боролись за жизнь этого краснофлотца, но он слишком долго пролежал на льду и потерял много крови. Дней через десять бойцы нашего патруля вступили в перестрелку с подозрительными мотосанями и вывели их из строя. В тот день удалось убить водителя и ещё одного пассажира, который, при ближайшем рассмотрении, когда с трупа сняли белую накидку, оказался в цивильной одежде, с мешком за плечами. В мешке обнаружили советские деньги, в плотных пачках с номерной банковской упаковкой. Двое диверсантов, отстреливаясь из автоматов ППД, кинули на лёд несколько дымовых гранат, при разрыве которых образуется яркая вспышка, способная на короткое время ослепить любого человека, а затем выделяется густой сизый дым, оторвались от преследования и ушли от преследования. Теперь они объявились на этом участке фронта и работают здесь так же нагло и дерзко! Туров понял, что эта вражеская группа специализируется на доставке и встрече агентов Абвера в Ленинград и обратно...
Лёгкий акцент, это уже зацепка! Конечно слабая, но всё же есть. Надо будет распорядиться, чтобы подняли списки всех 99-ти пленных, пожелавших остаться после войны у финнов, посмотреть среди них выходцев из Прибалтики или немцев из наших Республик. В то же время это мог быть и доброволец из зарубежного РОВСа, выросший на чужбине и поэтому говорящий с лёгким акцентом, успел прокрутить и сопоставить в своей голове полученную информацию майор, пока Иткин молча курил свою папиросу...
Места здесь очень подходящие, сплошной обороны с обеих сторон нет, кругом болота и торфяные лужи, кустарники и трава. При определённой подготовке, скрытно можно добраться до наших вторых эшелонов и выйти за ж/д станцией Сапёрная. Кругом различные штабы, узлы связи, медики целые палаточные города настроили, размещены склады, рембаты и артиллерийские позиции. Нескончаемым потоком с передовой бредут в тыл наши раненые, продолжил рассказывать о местности старший лейтенант.
Майор и сам понимал, что в пункте Абвера или уже здесь, прямо на месте, хорошему стрелку не составит особого труда из немецкого оружия ювелирно прострелить агенту голень ноги, бок, мякоть предплечья или легко зацепить пулей другие мягкие ткани на теле. Затем агента под видом раненного бойца, истекающего, можно так сказать, "свежей" кровью, можно перевести через фронт и отправить в ПМП, которых поблизости развёрнуто несколько. С документами в творящейся неразберихе проблем не возникнет, особенно если их взять с убитого бойца, которых в полях и болотах лежит совсем без счёта. В посёлке Понтонный расположены госпиталь и несколько медсанбатов, которые находятся рядом с заводом "Красный кирпичник", поблизости неглубокая речушка впадает в Неву, но ходит катер с баржой. Другой госпиталь размещён в бараках бывшего военного городка. Там же неподалёку расположена ж/д станция. Все дороги ведут в Ленинград. По железной дороге со станций Сапёрная и Понтонная раненых отправляют в госпитали и везут на Октябрьский вокзал. По хорошей грунтовой дороге вдоль Невы грузовые машины вывозят раненых в госпиталь, развёрнутый в Александро-Невской Лавре, из которого идёт распределение по другим городским госпиталям. Буксиры тащат санитарные баржи с ранеными из районов Корчмино и Усть-Ижоры и доставляют всех на пристань на Малой Охте, далее машинами идёт их отправка по госпиталям. Катера, те, что высаживают десант на Ивановской пристани, так же забирают наших раненых и везут их по Неве в город. На лицо, несколько хороших каналов заброски вражеской агентуры в Питер, и плевать они хотели на все три зоны (прифронтовую, тыловую и городскую), на которые разбит город и близлежащие пригороды. Надо срочно вносить изменения в постановление о режиме в тылу фронта, порядке передвижения в прифронтовой полосе и в тыловой зоне, а так же о пропусках.
Борис Юдович, спасибо тебе за рассказ! Он многое помог мне прояснить и переосмыслить. Ещё хочу попросить тебя - помоги пристроить на пару-тройку суток моего сержанта. Так, чтобы он был поблизости, тебе не мешал и своей работой мог заниматься. Игорь поможет опознать нашего "клиента", да и потом с опросом выживших штрафников тоже, попросил Туров старшего лейтенанта Иткина.
Если вопросов глупых не будет задавать, то найдём тёплое местечко - отведу его на постой во взвод охраны. А сегодня пусть здесь отдыхает, улыбнулся старлей и продолжил: И вы, товарищ майор, располагайтесь и отдыхайте до утра, в нашем хозяйстве места всем хватит. Выбирайте за ширмой любой лежак и ложитесь. Если захотите ещё чаю, так в чайнике кипяток всегда есть, а заварку и сахар берите без стеснения! Утром я распоряжусь, чтобы вам выделили провожатых бойцов, и скажу новый пароль. А теперь прошу меня извинить, если ко мне больше нет вопросов, то я должен вас покинуть на время - у меня ещё есть свои неотложные дела.
Да, спасибо! У меня всё. Идите, отпустив старшего лейтенанта, Туров обращается к сержанту: Игорь, ты понял, что придётся сильно поработать? Держи тут ухо востро, никуда не лезь! И, чтобы мне здесь, без разгильдяйства!