– Элементарно, – язвительно сморщилась Сандрин, – прибавили к номерам буквы А, Б, В и решили, что проблемы не существует.
– Но нам-то как быть? – развёл я руками. Мы же знаем с тобой только номер дома, а не букву его. Даже один дом обойти часа два понадобится, а тут сразу три! И к тому же неизвестно, здесь проживает эта женщина, или сто лет назад как уехала.
Сандрин на мгновение задумалась, но тут же, видимо осенённая новой идеей, прищёлкнула пальцами и даже пристукнула каблучком.
– Я, кажется, придумала, что надо делать! – провозгласила она. Здесь же есть почтовый департамент?
– Почта? Ну да, разумеется!
– Так давай сходим туда!
– Зачем?
– Мы же знаем, как звали мать той женщины, которую мы ищем. И если она здесь жила какое-то длительное время, то ей наверняка доставляли почту. И значит, именно почтальоны смогут дать нам её адрес. Мы отправимся туда…
– И найдём там либо её дочь Елизавету, либо тех, кто там поселился после неё! – радостно воскликнул я, от избытка чувств совершенно бесцеремонно подхватывая её за талию.
Глава девятнадцатая: Последняя свидетельница
Наши поиски продолжились, и не прошло и часа, как из центра Браслава, где мы отыскали городскую почту, мы вновь поспешили на Садовую. Ведь теперь мы точно знали, что дочь Лидии Контецкой – Елизавета Анджеевна Дворцова проживает в доме 58, корпус А, квартира 25. Вот и знакомый подъезд, перекошенная давно не крашеная скамейка, невысокая сосна напротив, расслабленно лежащий в траве ободранный и явно ничейный кот… Остановившись у входа, мы торопливо привели себя в порядок. Пригладили волосы, вытерли выступившую на лбах испарину, обмахнули бумажной салфеткой запылившиеся туфли.
– Идём? – испытующе взглянула на меня Сандрин.
– Может, вначале одна сходишь? – смалодушничал я. Что пугать старушку столь массовым посещением? Ты разведай там обстановку, а я пока здесь посижу, сумки покараулю.
– Нечего прятаться за женскую спину! – недовольно притопнула каблучком француженка. К тому же подумай, там меня наверняка угостят кофе с утренними булочками, а ты так и останешься голодным!
– Как же, разбежалась, – вполголоса буркнул я в ответ, – утренние булочки!!! А позавчерашнюю черняшку не хочешь отведать? Здесь тебе не предместья Булонского леса, а окраина белорусского Браслава!
Но, понимая в душе, что она безусловно права, я схватил наш невеликий багаж и двинулся вслед за ней. Поднявшись на второй этаж, мы остановились перед сосновой дверью, украшенной отлитой из латуни цифрой 25.
– Почему здесь все двери разные? – озадаченно спросила Сандрин, протягивая палец к звонку. У нас в муниципальных домах все двери делаются одной фирмой и по единому стандарту. А здесь отчего-то полный разнобой!
– Так ведь наша дверь, кроме чисто утилитарной цели, показывает социальный статус жильцов данной квартиры! – заметил я. Чем лучше выглядит дверь, тем состоятельнее владелец квартиры, тем больший вес у него в обществе. Это была своеобразная фронда усилиям коммунистической власти всех подстричь по одну гребёнку.
– Социальный протест с помощью обычных дверей? – ещё больше удивилась француженка. Очень оригинально!
Она хотела добавить что-то ещё, но в этот момент дверь скрипнула и из-за неё появилась явно приготовившаяся покинуть своё жилище женщина. Она была далеко не молода, но держалась на удивление прямо и определённым достоинством.