Дэкс, может, и Лунный эльф, но без Коллаи луна не сможет вернуть человека, который находится на волоске от смерти. Его прерывистое дыхание стихает, когда она наклоняется над ним, касаясь его щеки. Его глаза молочного оттенка пристально смотрят на нее, когда он кашляет кровью в попытках что-то сказать.
– Ш-ш-ш. – Она медленно гладит его по щеке. Я обхожу вокруг, чтобы убедиться, что ни один из монстров не подобрался к ней достаточно близко. – Ты в порядке. Все будет хорошо. – Мягкость ее голоса заставляет меня оглянуться.
Одинокая слезинка скатывается из глаза мужчины, когда он открывает рот, чтобы заговорить еще раз, но он давится своими словами. Я продолжаю свой обход, наблюдая за существом, похожим на кошку, крадущимся к мертвому фейри.
Дэкс начинает напевать колыбельную, пробуждая что-то внутри меня, как будто она поет песню сирен. Я наблюдаю, как ее другая рука медленно опускается к бедру, вынимая клинок из ножен. Ее пение все больше наполняется страданием по мере того, как становится громче. У нее дрожат руки, едва заметно, но я все равно это вижу. Лезвие касается шеи мужчины. С резким вдохом она проводит лезвием по его горлу. Голубая кровь хлещет из разреза, и он начинает задыхаться и дергаться, но она все равно продолжает напевать и гладить его по щеке, глядя прямо ему в глаза.
С его последним вздохом она прекращает свою песню и сглатывает, прежде чем закрыть ему глаза дрожащими пальцами. Она опускает голову, коснувшись земли, а потом откидывается назад, чтобы посмотреть на солнце и прошептать:
– В тени света и глубинных вод, на закате обретешь ты покой.
Она не двигается в течение бесконечно долгих пары мгновений, чувство вины пронизывает ее изнутри. Пока она сидит там, я останавливаю упырей и гончих, которые пытаются подобраться к ней, дробя кости и пронзая сердца. Крыса пытается вскарабкаться по ноге Лю, но она стряхивает ее с угрожающим ворчанием.
Наконец, Дэкс поднимается на ноги, сжимая свой кинжал, и бросается на упыря, присосавшегося к ребенку, идеальным взмахом отрезая ему голову. Монстры нападают на нее и Лю, и она снова взмахивает своим клинком, как будто была рождена для того, чтобы владеть им.
– В путь.
Я киваю. Я выполню все, чего бы она ни попросила. Потому что она стала моей самой большой слабостью.
Прошло пять дней с тех пор, как мы миновали место кровавой бойни. А это значит, что я семь ночей оберегал ее, пока она спала. С тех пор от моей руки полегло пять калиаков. Моя нечистая совесть давит на меня, потому что есть еще один секрет, который я должен скрывать от нее. Если бы она узнала, то настояла бы на том, чтобы ехать без остановок днем и ночью, чтобы заполучить в свои руки перо.
Одного пера мало, чтобы уберечь нас от чудовищ. Нам нужно кольцо. Только тогда я смогу отправить всех этих тварей обратно в книгу и запечатать врата, пока буду ждать исполнения своей истинной цели. Она не заслуживает того, чтобы нести такой груз на своих плечах, потому что Ико был прав: погоня за кольцом или пером привлечет к ней внимание, в котором она не нуждается.
В Таравине, пока она спала, я бродил по улицам в поисках того, кому суждено освободить меня от книги. Но не нашел даже намека.
Копыта Лю с хрустом погружаются в снег, пока мы пробираемся по каменистой местности. Чем дальше мы продвигаемся, тем больше снега покрывает горы, и из-под него выступают серые скалы, стекая с горы, как будто она тает.
Мы не видели ни одного обоза, доставляющего повозки с припасами в Лодаксо. Единственное здание, мимо которого мы проехали, было полностью заброшено, если не считать разбросанного другими путешественниками мусора и нескольких существ, которые соорудили там себе места для ночлега. Здесь я больше беспокоюсь о смертных, приближающихся к ней во сне, чем о каком-либо монстре. Ночью снежные бури отгораживают нас от опасностей.
Мы провели весь вечер на краю обрыва, не обращая внимания на то, что одно неверное движение, сделанное любым из нас, может привести к тому, что мы разобьемся, упав со склона на камни, расположенные внизу.
Спустя семь дней она, наконец, начала прислоняться ко мне, отпуская поводья и доверяя мне руководить Лю.
Она дрожит, подтягивая ноги, чтобы подоткнуть под себя плащ. Она расслабляется в моих объятиях, прижимается ближе, и я пытаюсь согреть ее. Погода на меня не влияет, мне холодно повсюду, к чему она не прикасается.