Я зачехляю оружие за спиной. Положив книгу в свой, и без того полный, мешок, я замираю, раздумывая, брать ли с собой хиниксианский клинок. Мне придется продолжать притворяться, что я не Лунный эльф, а это значит, что я не могу рисковать, держа его при себе. Взвалив тяжелую сумку на плечи, я пожалела, что у меня нет такой сумки, как у Венсена, которую я могла бы набивать сколько душе угодно, и при этом она бы никогда не наполнилась. Возможно, это следующая вещь, которую стоит включить в мой бесконечный список желаний. К сожалению или к счастью, мы условились не красть у членов семьи.

Сбежав по лестнице, я направляюсь на нижний этаж. В мастерской среди бесчисленных рулонов разноцветной ткани я нахожу Ксэйлию, которая шепчет заклинание себе под нос, пришивая мех к внутренней стороне плаща.

– От тебя столько хлопот, – цыкает она, когда я вхожу в комнату. – Вот. – Она протягивает мне руку, чтобы я забрала вещицу. – Еще раз потеряешь, и я заставлю тебя драить полы на кухне.

Я быстро хватаю серый предмет одежды, ощупывая пальцами шерсть.

– Не потеряешь, а положишь не туда. – Я прекрасно знаю, что «перечить» – значит привести ее в ярость.

– Сейчас я сниму согревающее заклинание с твоего плаща. – она угрожающе поднимает пару больших ножниц для ткани. Я поднимаю руки, сдаваясь, и она указывает ножницами в угол комнаты, где лежат мои зимние ботинки. Я направляюсь к ним, когда она произносит: – Ты заберешь мою лошадь.

Я резко поворачиваюсь к ней лицом.

– Что? Нет, Ама, у меня достаточно монет, чтобы купить лошадь. – На самом деле нет, просто я заприметила ту, которую хочу украсть.

Фактически Ристел был прав: я воровка. Но ведь никто и не отрицает.

– Уже решено. – Она небрежно отмахивается и, прихрамывая, направляется к полке в другом конце комнаты.

– Ты нуждаешься в ней больше, чем я. – Боль пронзает мое сердце каждый раз, когда та, что стала мне матерью, проявляет ко мне доброту. Особенно учитывая почтительный возраст упомянутой матери.

– Не похоже, что я смогу на ней ездить. – Она дотрагивается до своего бедра.

Она видела воцарение и свержение многих королей и даже пережила падение королевства. Она отказывается говорить нам, детям, сколько ей лет, но мы предполагаем, что где-то за тысячу.

– Она нужна тебе, чтобы нести твои припасы. – Я ненавижу, когда она ставит наши потребности превыше своих собственных. Мы и так многим обязаны ей за то, что она подарила нам семью и место, где можно было жить, когда мы находились в самом бедственном положении. Даже после того как мы обрели опору, она все равно продолжает заботиться о нас.

– Мой мальчик разрешит мне воспользоваться его лошадью. – В ее тоне проскальзывает нежность, и я понимаю, что она имеет в виду Венсена, а не своего родного сына.

– Я сомн…

– У него нет выбора, – говорит она тем невинным старческим голосом, от которого у вас слабеют колени и вы готовы сделать для нее все что угодно. Я не думаю, что Венсен уже в курсе, но это очень похоже на проблему, которую ему предстоит решить, – что все же намного лучше, в сравнении с моим затруднительным положением.

– Это тебе. – Она бросает мне в руки черную сумку. Я копошусь внутри, пытаясь удержать жестяные емкости и бутылки.

Я одариваю ее своей самой благодарной улыбкой, уже зная, что это за емкости: бесконечная еда. Они заколдованы таким образом, чтобы всегда быть заполненными пищей или жидкостью, которые в них поместили. Я просто молюсь, чтобы Венсен не решил подменить их на что-то, что мне не нравится.

– Спасибо. – Я обнимаю ее, несмотря на ее протесты.