— Классная машина, — сказал Давила. — Кумулятивным зарядом не прошибешь. Мы конфисковали ее у одного из повстанцев. Бандюга… У них там такое в арсенале! Но ничего. У нас и покруче штучки есть. Мы их вздрючим так, что мало не покажется!
— Что вы делаете?! Это же настоящая гражданская война!
— Это не война. Это просто наведение порядка. И скоро мы наведем его!
— Вы со всей страной воевать собираетесь?
— Не «вы», а «мы»! — с нажимом произнес Жуков. — Ты — один из нас, не забывай! И вся страна за нас! Ты видел этого человека на лестнице? Он смотрел на тебя с обожанием. Знаешь, почему? Ему сказали, что ты помог выбрать президента.
— Зачем вы?… Я же просил — чтобы никто об этом не знал! Никто не должен знать, что я работал с вами.
— Все уже позади, Коля! Ты все еще трясешься? Боишься, что тебя пристрелят киллеры из лагеря конкурентов? Все, Коля! Теперь сила — это мы! Мы — власть! Власть, избранная народно и законно!
— В чем же проявляется ваша власть?! — выкрикнул Николай. — Вы не контролируете ситуацию! Ты что, не видишь, что в стране творится? Зачем свет и воду отключили? Чтобы народ вас сильнее любил? А эти идиотские экономические меры? Кто их придумал? Ты? Или сам писатель уже куролесит? Самодеятельностью занимается?
— Все нормально, — промурлыкал под нос Давила. — Все нормально.
— Что нормально? Запрет хождения доллара? Закрытая граница? Мораторий на внешнеэкономические расчеты? Ты получил свое, да, Давила, антиамериканец чертов? Можешь теперь поиздеваться над долларом! А о народе ты подумал?
— Народ потерпит, — уверенно сказал Давила. — Для его же блага, между прочим. Все это временно. И доллар разрешим, и границы откроем. А ты чего хотел? Открой сейчас границу и счета — так за три дня все деньги из страны вывезут. Останемся с голой задницей.
Впереди шарахнул взрыв. Машина затормозила, завизжав тормозами. Два бронетранспортера моментально выросли по бокам, закрыли окна своими непробиваемыми корпусами. Солдаты начали выскакивать из люков, как четко действующие механизмы. Помчались вперед. Взрывы, треск выстрелов.
— Хорошо работают ребята. — В голосе Давиды присутствовало едва скрываемое торжество. — Пробьемся.
— Куда?
— На нашу базу. Там теперь все наши. В самой Москве пока еще опасно.
— «Пока еще»? Ты надеешься победить в этой войне? В войне со всеми, кто был у власти до тебя?
— Еще раз тебе говорю — это не война! — рявкнул Давила. — Все, кто был у власти и у кого есть башка на плечах, давно присягнули нам в верности! Ни черта ты не знаешь! Спрятался здесь, в своем сраном Верхневолжске, слушаешь брехню по зарубежному радио. Все изменилось за последнюю неделю! Мы уже договорились со всеми. Большинство людей предпочитает мир, а не перестрелку — у нас все-таки цивилизованное общество, не Афганистан какой-нибудь! Я больше тебе скажу, Коля! Мы всем нравимся! Многие клянут себя сейчас, что не разобрались вовремя, какие мы хорошие ребята, и что затеяли всю эту бучу. У нас уже очередь образовалась в спецпункты — сдавать оружие, записываться в отряды народного порядка. Скоро все будет — и свет, и вода, и газ, и пирожные с кремом!
— А это что же? — Николай показал пальцем на стихающий бой впереди.
— Это так, отморозки… Их немного осталось. Уйти им некуда. Всех переловим.
— И перестреляем?