— Ну да. Что-то там… — Таня неопределенно помахала рукой в воздухе. — Я уж не помню. Я не специалист по истории. Это при Сталине было?
Шрайнер удрученно качнул головой и полез за сигаретами. Пачка оказалась пустой.
— Остановите! — сказал Шрайнер. — Остановите здесь, пожалуйста.
— Зачем? Я везу вас в гостиницу.
— Сигарет мне надо купить! Понимаете? Сигарет! В гостинице они стоят бешено дорого. А я — не миллионер. Я зарабатываю в два раза меньше вашего прожиточного минимума. Мне деньги надо экономить!
Татьяна сжала губы, свернула к тротуару — в который уже раз за сегодняшний день. Немец выскочил из машины, хлопнул дверью, заковылял к магазину, как журавль с подбитой ногой.
Татьяна положила руки на руль, опустила голову. Она устала. Этот немец был не так мерзок, как Курт. Пожалуй, Рихарда можно было даже назвать хорошим человеком, насколько это понятие было вообще применимо к иностранцу. Но он нарушал ее душевное равновесие — и даже не постоянно прорывающейся агрессивностью, естественной для любого иностранца. Ей начало казаться, что он знает о жизни в ее стране что-то такое, чего не знает она сама. Этот человек будил в ней то, чего она не испытывала давно — может быть, лет с десяти. Любопытство. Просыпающееся любопытство вызывало неприятный зуд в душе. Любопытство было бессмысленным атавизмом — желанием узнать то, что не положено. И все же чувство это не проходило.
Немец не возвращался. Бегал по магазинам, наверное. Сигареты продаются не в каждом магазине. Что за дурацкая привычка — вдыхать ядовитый дым? Вот русские не курят…
Татьяна вздрогнула и подняла голову. Господи… Похоже, она задремала. Где этот неугомонный Шрайнер?
Она посмотрела на часы. Целый час прошел! Где немец?!
Таня вышла из машины, сделала несколько шагов по направлению к магазину. И вдруг передумала искать Шрайнера. Все и так стало ясно. Она села на сиденье, нажала на кнопку связи. На экране возникла твердокаменная физиономия офицера. «Тормоз, наверное. Все они — тормоза».
— Это Аксенова. Я сопровождаю Рихарда Шрайнера…
— Я знаю.
— Он пропал куда-то!
— Каким образом? — Надменные губы офицера едва шевельнулись.
— Ну так. Вышел из машины на проспекте Вернадского. Сказал, что пошел за сигаретами. И не вернулся.
— Он совершал какие-то необычные действия?
— Нет. Ничего.
Татьяна волновалась. Она лгала и боялась, что лицо выдает ее ложь. Она старалась выглядеть спокойной. Их учили скрывать свои эмоции в университете. Это входило в курс общения с иностранцами.
— Он звонил по телефону сегодня вечером? В двадцать часов десять минут?