Наверное, Леви тоже это заметил. Он с осторожностью собрал кости со стола и снова бережно завернул их в свой плащ, после чего твердо произнес:

— Не стоит остальным это рассказывать. Так будет лучше.

— Лучше? — хриплым шепотом переспросил Эрен. — Для кого лучше? Для мертвых элдийцев, которых убили в скотобойне под названием Модгуд? Для вот этих детей, умерших из-за жестокости каких-то выродков? Для ублюдков, что безнаказанно убивали тех, кого не считали за людей?

Голос его дрожал, но с каждым новым словом набирал силу, становился громче и звонче.

— Эрен Йегер, — попытался осадить его Леви, но Эрен не слушал и, кажется, не замечал ничего вокруг.

Он смотрел на сверток в руке капитана и продолжал говорить, разжигая в себе пламя ненависти и не в силах остановиться:

— А может, лучше для элдийцев внутри Стен? Может, нам всем так и продолжать сидеть в каменной клетке и покорно ждать, пока эти выблядки придут за нами? Мы будем смотреть, как они ставят эксперименты на детях?! Как они распоряжаются нашими судьбами и жизнями?! Как из-за них умирают наши друзья и близкие?!

— Эрен! Тех, кто все это устроил в крепости Модгуд, уже давно нет в живых.

— И что?! Ничего не изменилось, капитан Леви! Там за морем по-прежнему живут такие же выродки, бляди и убийцы! Они посылают детей убивать нас, промывают им мозги пропагандой, воспитывают их в ненависти к элдийцам! Ненавижу их! Ненавижу мир, в котором столько гнили! Его не должно существовать! Они не должны существовать! — Эрен резко развернулся, сжал руки в кулаки и прошипел: — Этой крепости Модгуд тоже не должно существовать…

Жан затаил дыхание. Ему отчего-то стало страшно, будто невидимая тяжелая волна Эреновского презрения и гнева погребла его и затянула на дно беспросветного отчаяния и благоговейного страха. Страха перед истинностью слов Эрена, перед его злобой, его силой и решимостью. Его упрямым нежеланием смириться… А главное, страхом перед радикализмом Эрена Йегера, который будто пожирал того изнутри.

Эрен выскочил из здания и тут же исчез в темноте, а Жан с Леви так и стояли внутри этих пропитанных кровью, криками и плесенью стен, пока прямоугольник входа не вспыхнул от яркого света. Только после этого они оба, будто очнувшись от транса, кинулись из здания вслед за Йегером, но, конечно, опоздали: атакующий титан вновь появился внутри крепости Модгуд, но на этот раз не для помощи друзьям и не для раскапывания могил…

Весенняя ночь вздрогнула от грохота, когда первый из тюремных корпусов, оказавшийся на пути гиганта, расплющился под его ногой. А может, это Жан вздрогнул от осознания того, что делал Эрен. Молодой человек в оцепенении смотрел на атакующего титана. В ночной мгле он видел перед собой обезумевшего демона, что срывал крыши, кулаками пробивал стены и топтал ногами корпус за корпусом, обращая здания в руины и пыль. Стирая с лица мира напоминание о жестокости, что царила здесь столетие назад, погребая в развалинах все имена, даты, рисунки…

Эрен мстил.

Эрен не смог принять и смириться с историей, что творилась здесь.

Эрен делал все, что мог сейчас делать, чтобы изменить этот кусок прошлого…

Разрушить.

Стереть в пыль.

Уничтожить.

Каждый новый удар падал в голову Жана тяжелым булыжником боли, каждый рык атакующего ржавой иглой впивался в мозг и отдавался гулом в ушах. Закрыть бы глаза, спрятаться, забыться… Снова оказаться ребенком и зарыться под одеяло, чтобы подождать, когда мама позовет на завтрак. В доме тихо и пахнет блинчиками…

Но сейчас ночь… Мама далеко… И Жану Кирштайну уже не пять лет.