Саша послушно перевернула раму:
— Сорок пятый!
— Однако! Приличная древность. Автор не подписал?
— Вроде нет… хотя погоди, половина холста под какой-то картонкой. Ого! Да тут письмо!
— Черт! — дернулся я от очередного пореза. — Подождать с открытиями никак нельзя?!
— Как интересно, — Саша уже запустила в конверт пальцы. — Ассигнации, царские, — на кровать посыпались узорчатые листы бесполезных катенек, — еще и записка есть.
— Что там?
— А разве можно читать? Чужое ведь!
— Стесняться надо было в семнадцатом, — неуклюже пошутил я.
— Боже, что я делаю! — записка выпала из Сашиной руки вслед за деньгами, соскользнула с дивана на пол и, как редкая бабочка, распласталось на тряпочном половике.
— Ведь правда, при маменьке я и помыслить не могла вот так взять и засунуть свой любопытный нос в чью-то чужую жизнь!
Ох, как же она неимоверно хороша в своем детском смущении! Теплая, аж до слез, волна чувств накрыла меня с головой. Никчемное раздражение от принуждения к бритью развеялось без следа.
— Мы другие, — отложив станок, я встал от зеркала, и как есть, полубритый, крепко обнял подрагивающие плечи жены. — Великая русская смута выковала из нас великих циников. Мы целесообразны как питекантропы, мы не верим в Бога. Тем не менее, этот мир — наш, а раскрытое письмо — всего лишь ценная археологическая находка.
— Ты… ты думаешь?
— Я уверен!
Не желая дальнейшего спора, я поднял записку и начал:
— Marie, ma chere fille… дьявол его дери, ну и почерк!
— Лучше я прочту, — огоньки извечного женского любопытства с новой силой заиграли в Сашиных глазах. — Иначе ты точно на свой завод опоздаешь.
— Тут совсем немного, — я еще сильнее раззадорил нетерпение Саши. — Вот, слушай: Мари, моя дорогая дочь! Третьего дня бугорчатка доконала твою несчастную мать, я схоронил ее рядом с теткой Анной. В оплату могильщикам отдал наши обручальные кольца и всю муку, что оставалась в доме. Сегодня выезжаю с оказией в Петроград, после, коли Бог даст, направлюсь в Париж. Мне пообещали проводника-контрабандиста, который поведет через границу по льду залива. Нашу квартиру ни за что не бросай, лучше всего, выйди замуж за подходящего большевика. Прощай, и храни тебя Господь!
— И все?