— Пффф! — не сдержал усмешки Королев. — Из пушки по воробьям! То есть, как раз пушками и надо этих неуклюжих чудовищ долбить, а ракеты, да еще управляемые, к чему?!

— Танки?! — в восторге от очевидного развития мысли я вскочил с табуретки. — ПТУРы! Сашка, ты моя умничка!

Да здравствует день склероза! Надо же умудриться забыть про собственный институтский ВУС? А он ни много, ни мало, а про ремонт электроспецоборудования Т-72. Сам по себе, в эпоху самых больших в мире радиоламп, предмет чуть более чем бесполезен. Однако как и чем уничтожают танки — преподы на военной кафедре рассказывали в красках и с удовольствием. Сослаться бы на их авторитет… да только ни рано ли начинать возиться с полноценным ПТУРом в 1931 году? В старом мире что-то подобное появились сильно после Второй Мировой.[100] Так что здесь придется начинать с абсолютного нуля: ракетная теория и практика на стадии школьных опытов, полупроводников нет как класса, производство порохов и взрывчаток замерло в технологическом болоте проклятого царизма. Электрические провода, и те жуткий дефицит.

С другой стороны, из книг старого мира я помню точно — первое полевое испытание ФАУ-1 случилось в 1932 году, серийное же производство — по срочной необходимости, с 1942-го. Советский радиолокатор отдан в разработку в начале 30-х, выпуск весьма сырой конструкции начался в войну. То есть, по меркам эпохи, десятилетний цикл R&D вполне нормален, особенно если результатом считать не первые полурабочие макет, а доведенное до конвейерной кондиции устройство.

Так зачем ждать? Само по себе ничего не произойдет. Любое большое дело начинается с мечты… или оплаченного госзаказа. Королев через авиаторов уже имеет выход на ответственных товарищей, ему достаточно правильно сформулировать задачу, обозначить желаемый результат и пути его достижения. Клиент, в данном случае Наркомвоенмор, откроет проект, выделит ресурсы — тем более, для разработки ПТУР много не надо. Будущий главный конструктор ринется к друзьям и врагам, выбивать фонды, площади и оборудование, сманивать специалистов, рядиться с суровыми заводскими директорами. Водоворот текучки страшен, но Королев, без сомнений, с ним справится.

Дальше проще: при наличии обнадеживающих промежуточных результатов набравший инерцию маховик оборонного госзаказа перемелет в труху любые технологические препоны. Без спешки, шаг за шагом, год за годом. Нет специального пороха для ускорителей? Родина в опасности! Советская промышленность получит волшебный звездюль, мытьем или катаньем научится производить то, что нужно для будущего полета на Луну. Нет диодов и транзисторов? Что за беда! Капиталисты вот-вот выкинут на прилавки магазинов ламповые телевизоры с электронной разверткой,[101] неужели великий и могучий СССР не осилит куда более простой блок управления ракетой?

А там, глядишь, подойдет время тяжелых зенитных ракет. От которых до Луны — один маленький человеческий шаг. Осталось зацепить кончик той логической цепи, которая приведет Королева, а затем и краскомов, к разработке ПТУР.

— Неуклюжие монстры, говоришь? — мой язык опередил мозг. — Под какие мощности двигателей сейчас принято рассчитывать самолеты?

— Обижаешь! Смешной вопрос! Если эм-семнадцать, который лицензия с шестого бээмвэ, то пятьсот лошадей. Хотя Микулин скоро новый[102] мотор выкатит, там уже восемьсот будет.

— То есть тысяча не за горами?

— Надо полагать, — удивился моей настойчивости Королев. — Ты к чему клонишь?

— Вот смотри. — Не зря же я листал в Берлине военные каталоги? — Еще с Великой войны у французов на вооружении остался танк два-эс,[103] весом аж в семьдесят пять тонн. Броня полсотни миллиметров, пушка семьдесят пять, к ней в помощь четыре пулемета.

— Как есть чудовище!

— Теперь на секунду представь, что из него выкинули древние автомобильные двигатели, идиотскую, тяжелую как жизнь батрака электрическую трансмиссию, взамен же засунули авиационный мотор на тысячу сил.

— Скорость вырастет?

— Облегченный тонн до пятидесят монстр поскачет по траншеям так же ловко, как новый Форд по брусчатке Красной площади! И какими средствами, спрашивается, бойцы непобедимой и легендарной должны остановить атаку эдакого сухопутного броненосца? Его разве только трехдюймовка прошибет, и то если не в лоб. Но батарея трехдюймовок на прямой наводке… это ж смертники, хорошо если раз хобот навести успеют. А с закрытых позиций — если попадут, то случайно.

— Возможно, что-то в этом есть…[104]

Скепсис так и сочился из Королева, и я хорошо понимал его причину: ракета в его понимании что-то большое, межпланетно-основательное, но никак не оружие поля боя. Поэтому вместо споров потянулся в ящик стола, к последнему доводу инженеров — пачке бумаги и карандашам «Негро».

— Давай прикинем, — я начал рисовать сечение ракеты от ПТУР «Малютка» так, как помнил его с учебного плаката. — Пары килограммов взрывчатки хватит, все одно в гранату трейхдюймовки напихано в разы меньше.[105] Дальность полета не более трех километров, иначе оператор ничего не разглядит даже в оптику. Гироскоп раскрутим механически, ленточкой, которая выдернется при запуске. Тогда бортовою батарею можно выкинуть к черту, электропитание для единственной рулевой машинки проще подавать по кабелю…

— Погоди, погоди, — прервал меня будущий главракетчик. — Одной машинки явно мало!