— Бабель? Тот самый?
— Ну конечно же!
— Познакомить сможешь?!
— Обязательно! Айзек… чудесный собеседник! — Саша хищно улыбнулась, не иначе вспомнила мою эпическую драку с Бабелем и Кольцовым. — И вообще, пойдем к нам, я хоть за чаем твою одежду подлатаю.
Отпираться дольше вежливого Королев не стал, похоже взаправду опасался получить нахлобучку от матери за полуоторванные рукава и висящие на соплях пуговицы. Мне же пришлось до самого дома развлекать будущего главракетчика синопсисом романа.
Задумывалась «Лунная республика» как плагиат с «The Moon Is a Harsh Mistress». Древний хайнлайновский текст мне понравился своей революционностью еще в Берлине, поэтому он не лег в числе многих прочих в швейцарский фотоархив, а остался в смартфоне, в урезанной коллекции книг, предназначенных для ввоза в Советскую Россию. Осенью, когда вопрос выбора сюжета для моего писательского дебюта встал ребром, межпланетная тема показалась вариантом совершенно беспроигрышным, всего-то делов — кастомизировать приключения мятежных лунарей под большевистскую идеологию.
Реализация, однако, пошла традиционным для отечества порядком — гладко только на бумаге. Первым делом Бабель потребовал годный черновик, причем годный не в плане разборчивости почерка, а доказывающий тяжкий многолетний труд автора над своим детищем. Упаси Бог просто взять и переписать слова с экрана в тетрадь, темная история авторства «Тихого дона» на самом пике скандала, посему нового популярного автора коллеги-завистники препарируют без стеснения и жалости, как школяры лягушку на уроке биологии.
Следующий нежданчик состоял в отчетливом игноре Хайнлайном будущего Совсоюза.
Натуральный парадокс — подруга главного героя почти русская. Революция декларирована на троих под литр столичной водки. Текст пропитан транслитерациями как тайский рис перцем — есть Lunaya Pravda, gostaneetsa, da, nyet, bolshoyeh thanks, Bog, gospazha, tovarishch, stilyagi, зубодробительные sp"coynoynauchi и прочие bolshies-большевики. Однако при всем этом активной ролью СССР в делах мирового масштаба даже не пахнет. С другой стороны, в идеологические ворота никак не пролезал раздутый на Сибирь, Малазию и Австралию бармаглот Великого Китая. Восстановить геополитическую справедливость вроде как не сложно, однако из-под заплаты вылезла неприятная логическая западня: если на Земле процветает коммунистическое государство, какого дьявола восставшая колония империалистов не обратились к нему за военной и гуманитарной помощью?!
Пришлось творить всерьез, фактически с нуля. Выворачивать наизнанку жестко ориентированную на free market психологию главных героев. Изобретать разделение поверхности и недр Луны по зонам влияния — как итог первой орбитальной антиимпериалистической войны. Нагружать советскую Лунную коммуну сверхзадачей по подготовке сверхрывка к захвату Марса. Размещать в поясе астероидов секретную базу недобитых троцкистов, вовремя распропагандированную попавшими в плен «студентками, комсомолками, спортсменками, и наконец, просто красавицами». Заменять анархо-республиканские революционные ячейки на коммунистические. По классикам и съездам обосновывать неизбежность стихийного марксизма искусственного интеллекта. Грезить в снах главных героев о межмировой революции, и прочее, прочее, прочее.
Параллельно шла техническая модернизация. В романе появились поля кремниевых солнечных батарей с КПД более тридцати процентов, литиевые сверхаккумуляторы, компьютеры на микросхемах, видеомагнитофоны и смартфоны, дата-центры, лазеры, светодиоды, оптоволокно, Интернет, многочисленные промышленные и бытовые роботы, синтетические ткани и пластмассы, 3-D принтеры для печати котлет хлорелловой пастой, молекулярная гастрономия прочие чудеса 21-го века. Как следствие, ось сюжета пришлось переориентировать с хайнлайновского выращивания пшеницы на добычу редкоземов и экологически вредные производства.
Отдельное спасибо нужно сказать Бабелю и Кольцову. Если бы я с черновиком «Лунной республики» явился в издательство самостоятельно, то верно, попал бы не в Союз писателей, а в одиночку на Лубянке. Теперь же из-под эверестов корректур неторопливо выползает убойный роман-двухтомник.
К счастью, художественные изыски не интересовали Королева ни на грош. Зато в технические «прогнозы» он впился с жадным удовольствием. С позиции специалиста агрессивно бросался оспаривать каждую мелочь, и страшно удивлялся, получая конструктивный отпор. К саге о крайней полезности спутников связи и навигации мы наконец-то добрались до нашей клетушки; тут будущий главный конструктор без стеснения использовал комфорт стола и стула к своей пользе — достал чуть-чуть не потерянный в драке блокнот и принялся аккуратно вписывать в него перспективные идеи.
Не могу сказать, что это меня обрадовало, скорее напугало.
— Не стоит планировать так далеко, — предостерег я Сергея, разжигая примус. — Полет мысли легко сходит с рук фантастам, а вот конструкторам мечтать вредно, на сколько я знаю, от них требуют лишь то, что можно сделать здесь и сейчас.
— Забегать вперед у нас действительно опасно, — погрустнел он. — Недавно отчим рассказывал, — Сергей приостановился на секунду, очевидно решая, достойны ли мы его доверия, но все же решился: — Его хорошего знакомого чуть не арестовали прошлым летом за то, что построил передовой элеватор. Высота вышла с семиэтажный дом, притом что все сделано из дерева, без проекта и единого гвоздя. В народе «Мастодонтом»[92] прозвали.
— Лишнего болтал? — привычно предположила Александра.
— Мало откатил? — в свою очередь попробовал догадаться я.
— Если бы! — презрительно скривился Королев. — Какой-то начальственный невежда решил, что элеватор непременно рухнет, а значит, погубит народное зерно. Тут же пригнали комиссию из центра, давай бумажки ворошить, допросы чинить… только и спасло, что Сталина с Кировым удачно взорвали. До элеваторов ли, когда надо троцкистов из своих рядов чистить?
Хоть кому-то на пользу пошло! — обрадовался я. Вслух же, само собой, выдал совсем другое: