***

— Представишь нас? — спросил.

— На бетоне? Ты серьезно?

— К Сан Санычу, — легко ответил он. — В спортзале запросто можно провести парочку ночей, а там что-нибудь придумаю.

— Думаю, мной займутся сразу после перерыва, — пожал он плечами.

Ванька улыбнулся.

Смущало его то, что мы не выдержали и пяти минут. Было дико холодно, а утром я заметила в зеркале сбегающую по позвоночнику ниточку из синяков и обозвала себя идиоткой.

— Я понимаю, что лезу не в свои дела, но это правда? — не сумела я удержать вопрос, семеня следом. — Про помощь Николая Давыдовича. Ответьте, я должна такие вещи знать, чтобы быть на будущее готовой.

Когда Гордеев вызвал сына в кабинет, никто не обратил на это внимания. Мы с Катериной еще пожелали ему выбраться живым… и думали, что это очень забавная шутка, а вышло наоборот. Спустя пятнадцать минут спокойствия в приемную из-за закрытой двери до нас начали доноситься первые слова, сказанные на повышенных тонах. Работа, само собой, оказалась задвинута в дальний ящик, мы прислушались, но еще некоторое время не могли разобрать сути. А затем отчетливо прозвучало:

Он ушел, а я стояла, оглушенная новостями, и не могла переварить услышанное. В моем мирке, вращавшемся вокруг идеи выезда из общежития и расторжения помолвки сестры, Новийские попросту не умещались. У меня будто размерности не хватало на принятие или осуждение таких решений. Внезапно захотелось полностью отказаться от общения с подобными им людьми, лишь бы не втягиваться в странный, путаный мир интриг, где каждое действие рассматривается под разными углами.

— Вроде меня, значит, — пробормотал он. — Поверьте, Ульяна Дмитриевна, это даже лестное сравнение, — начал он. — Михаил Шульцев умеет производить правильное впечатление даже несмотря на вполне определенную репутацию. Все попадаются, решив, что не может он быть таким негодяем, как рисуют окружающие. Этот человек обладает исключительным даром внушения. Хотел бы я с ним конкурировать.

— Где взял? — спросила, подходя ближе.

— Куда пойдешь?

Я понятия не имела, что на это ответить, поэтому промолчала и огляделась в поисках Шульцева. Признаться, мое воображение так ярко рисовало этого человека, что и в голову не приходило вбить его имя в гугл и посмотреть на картинку. Я думала, что он должен быть невысоким, полноватым, с острым носом обязательно. Крыса, как она есть. Но интуиция жестоко ошиблась: я не нашла ни единого подходящего под описание человека. Решив, что проще спросить и получить порцию колкостей, чем гадать, кто есть враг, я наклонилась к Новийскому и тихонько спросила:

Катерина схватилась за клавиатуру и набрала мне в скайпе:

— М? — недоуменно протянул Ванька.

Как известно, в каждой шутке лишь доля шутки. Продолжения того, что случилось в домике на турбазе, не было, и разговор об этом не заходил. Казалось совершенно естественным, что все станет лучше, естественнее, гармоничнее после переезда. Мы же собирались жить в соседних подъездах. И вот, это становилось правдой, все более жаркие объятия в машине обретали новый смысл, но я чувствовала, что что-то не так. Иногда мне хотелось спросить у Ваньки, если все так сложно, куда же он водил своих подружек по типу Олеси Александровны? Неужели в отель, как каких-нибудь проституток? Никогда ничего подобного не додумывала и не озвучивала, потому что от одних лишь предположений начинало тошнить. И накатывало разочарование, даже отчаяние какое-то.

Не без труда вспомнив, как выглядел прокурор, я поискала глазами Шульцева и даже моргнула. Он оказался совершенно не таким, как я думала. Худой мужчина с приятным лицом и умными, честными глазами, ростом, пожалуй, ниже 170 см, в ладно сидящем костюме. Если что и выдавало в нем подлеца, то это маленькие, жидкие усики.

Дверь распахнулась так, что, я думала, сорвет с пола ограничитель и снесет меня вместе со стулом. Даже не заметил этого. Ванька пронесся по приемной ураганом и бросился в сторону лифтов. Я рванула следом, но из- за дурацких красных туфель опоздала — двери уже закрылись, и пришлось ждать следующий. Догнать Ваньку мне удалось только на улице, где он притормозил, чтобы поджечь сигарету. Из-за возвышения, на котором, как вы помните, находился «ГорЭншуранс». всегда было ветрено, и я в легком пиджачке продрогла в момент. Но отчасти это было к лучшему: искра зажигалки никак не желала разгораться в пламя и занимать табак.

— Ты вложил в понятие «гордиев узел» новый смысл. Достижение, — отшутилась я, не зная, что еще сказать.