И у меня так же.
Только пустой пакет, который теперь не истлеет на земле.
Двигаюсь дальше.
На углу улицы замечаю машину. Она едет медленно-медленно. Даже издалека видно, что она битком набита людьми. Сразу понятно, кого-то ищут.
Ко мне возвращается страх, я делаю глубокий вдох. Машина исчезла. Пальцы отпускают рукоять ножа. Я стою, часто дыша. А если бы на меня напали? Я бы точно не смог воспользоваться ножом. В худшем случае его бы вырвали из моих рук и направили против меня же. Этот ножик — не оружие, мне с ним просто спокойнее. В детстве я думал, что нож — самое классное, что может быть у взрослого. Так и вижу деда, который выхватывает из кармана свой и отрезает ломоть хлеба или кружок колбасы. Помимо прочего, этот ножик — последнее напоминание о дедушке с бабушкой. Потом их одного за другим унесла болезнь.
Все побуждает меня остановиться, поэтому я иду дальше. Квартал полон тайников. Куда ни посмотри, сплошные закутки, темные углы, окна и двери, подвалы и люки. А может, я придумываю себе страхи и медленно проехавшая машина — всего лишь обычная медленно проехавшая машина?
Увидев, как женщина набирает код подъезда, захожу следом за ней. Она даже не смотрит на меня и торопливо идет к лестнице. В холле прохладно. У нас в доме похожий: серые стены, доска для объявлений стройкомпании. Только почтовые ящики по-другому расположены: у нас их больше семидесяти, а здесь четырнадцать. Дверь в подвал заперта. Ничего не взломано, отмечаю я про себя. Судя по всему, преследователи точно знали, где прятался белокожий беглец.
Делать тут нечего, я открываю дверь, и меня облепляет зной, притаившийся за толстым стеклом. Лето наступило в один миг. Около полудня ничто еще не предвещало скачка температуры. Солнце жарит, я шагаю и думаю, что с каждой минутой градусник прыгает на одно деление вверх. Посылаю эсэмэску.
Иду мимо коттеджа с крошечной лужайкой, от тротуара ее отделяет живая изгородь. Никто в кустах не прячется. Дальше проспект, ведущий к центру и школе. Проезжают машины, из одной через открытые окна вырываются тяжелые басы. Я падаю духом, я прошел пешком через весь район, вокруг улицы и фасады, тысячу раз, с самого рождения мною виденные. Странная штука — привычка: на первый взгляд все окружающее до боли знакомо, а если приглядеться — все такое чужое. Если бы меня попросили нарисовать дорогу в школу, я бы только посмеялся. Но теперь, смотря по сторонам пристально, я как будто впервые замечаю высокие зеленые ворота, проход между двумя зданиями, какую-то постройку в глубине сквера и цвет фонарей. Полное впечатление, что чем больше смотришь, тем меньше видишь. Или что нужно разучиться видеть, и тогда начнешь замечать новое.
Мимо проезжает автобус, я не слышал его приближения и подпрыгиваю. Слишком глубоко задумался, со мной так часто бывает.
Все это без толку.
Смешно, болтаюсь тут на солнцепеке.
Беглеца мне не найти.
Схожу с тротуара, срезаю путь через парковку. Снова всей тяжестью наваливается тишина: город погас, обезлюдел. Я видел пустые города, гуляя по интернету: в Испании — построили, но так и не заселили; в Китае — построили, но заселить еще не успели. А еще Припять на Украине, осиротевшая после аварии на атомной электростанции. Мне всегда казалось, что пустынные города прекрасны. И я никогда не замечал, что мой собственный иногда такой же.
Иду по траве, стараясь не вляпаться в собачьи какашки. Если бы человечество перестало существовать, газоны не заметили бы разницы, одни собаки по-прежнему приходили бы рыть землю и испражняться.
Мысли у меня не блестящие, зато мои. Прохожу еще немного, и тут вибрирует телефон.
Норбер.
Краткая эсэмэска.