— Твои соколы сегодня летают?

— Смотря куда. Погода неустойчивая, сильные грозы.

— На столицу.

— На Берлин что ли? — не терял оптимизма Руденко. Его бодрый тон поднял дух Селивановскому. Окрепшим голосом он ответил:

— Пока в Москву. И срочно, а точнее, немедленно. Руденко, помявшись, ответил:

— Ну вы же знаете, Николай Николаевич, без разрешения Гордова, тем более на Москву, я не могу отправить даже ведьму на метле.

— Сергей Игнатьевич, не прибедняйся, ты же рядом с Богом летаешь. Ну что для тебя один самолет?

— Николай Николаевич, поймите меня правильно. В ситуации, сложившейся на фронте, когда каждый самолет на счету…

— А приказ наркома товарища Берии для тебя что, не указ?! — потерял терпение Селивановский.

— Ну если только приказ, — мялся Руденко. — Но мне бы, Николай Николаевич, от вас бы документ, где бы…

— Будет тебе документ! Будет! Готовь самолет!

— Хорошо. Но погода…

— К черту ее! Я не к теще на блины лечу! — сорвался на крик Селивановский, швырнул трубку и дал волю своим чувствам.

Остыв, он обратился к Белоусову:

— Миша, где последние донесения из особых отделов по обстановке на фронте?

— Здесь, у меня, — Белоусов открыл папку.

— Оставь, я изучу.

— Есть!

— И вот еще что, подбери для меня показания подчиненных Гордова о его раздолбайстве и дуболомстве.

— Понял, Николай Николаевич, подготовлю.