— Ты бреешь подбородок, а ведь у тебя уже есть сын?
Кэйдар брови нахмурил, за недовольством скрывая растерянность. А аран рассмеялся, поднимая полог, закрывающий вход в пещеру.
— Проходите, пожалуйста!
Пропустил вперёд и Кэйдара, и Лидаса, Айвар как-то замешкался, и Айгамат, встретившись с ним глазами, спросил:
— А ты как? Сам-то? Что-то не захаживаешь…
— Времени нет, — ответил Айвар коротко.
— Всё так же, в кузнице, да? — Айвар кивнул, отводя взгляд, и тут же добавил:- Я пойду, пока не хватились. А они назад дорогу и сами найдут…
Айгамат указал Лидасу на свободную лавку у стены, Кэйдара же усадил на невысокую скамеечку недалеко от очага.
— Мне сказали, ты глазами слаб, — сказал, остановившись как раз напротив.
— Да, это всё слепота какая-то непонятная… А сначала приступы были… Так ведь, Кэйдар, да? — Лидас заговорил со своего места, он и волновался, и тревожился, и торопился — не мог на месте усидеть спокойно. Но аран руку поднял раскрытой ладонью с понятным приказом: «Тихо!», и Лидас тут же примолк, прикусил губу.
— Какие такие приступы? — Старик сухими сильными пальцами осторожно взял Кэйдара за подбородок, заставил голову поднять, заглянул в глаза, в самую глубину зрачков. Заметил:- Цвета глаза твои, ми-аран, удивительного… Не дневное небо в них отражается, не вечернее — ночь в них глухая, беззвёздная…
Слышал я, ты взглядом своим огонь рождать способен, негасимый, жаркий огонь… Ты из рода Великих, не так ли?
— Мой отец — Правитель огромной Империи! Я наследую за ним! — заявил Кэйдар с гордостью, она даже Лидаса удивила невольно. «Значит, верит он в своё возвращение! Верит, несмотря на безнадёжность положения…»
А старик-аран головой покивал, пожевал губами, в слабой его понимающей улыбке увиделось Лидасу скрытое сомнение. «Он что, не верит? Не верит, что перед ним Наследник?! Особа важная? Да что там — будущее Воплощение Солнцеликого! Или он знает, что мы не вернёмся обратно? Да откуда ему знать? Откуда?!»
— Далеко отсюда твои земли, ми-аран, и дорога до них очень трудная. — Айгамат отошёл, принялся палкой ворошить угли в очаге. — Царь наш не отпустит ни тебя, ни друга твоего, а здесь вам тоже жизни нет и не будет… Дальше этого лета я не вижу вас в нашей долине, благословенной Матерью и Сыном Её… Вы покинете наши земли, и довольно скоро…
Говоря эти слова на неспешном аранском, чуть растягивая их, будто нараспев, Айгамат лучиной зажёг небольшой масляный светильник. Поднёс трепещущий язычок пламени к глазам Кэйдара. Подержал немного сначала у самого лица, затем — отодвигая то вправо, то влево, а потом вообще убрал Кэйдару за спину. Сообщил с задумчивым видом:
— Глаза твои ещё реагируют на свет, значит, ты различаешь то, что светлое и хорошо освещено. И зрачки твои тоже прозрачные, молодые зрачки… О каких приступах говорил твой друг?
Кэйдар объяснил буквально в нескольких словах. Говорил неохотно, подбирая те немногие слова на аранском, какие ему были известны. Ко всему этому лечению да и к самому старику он относился с недоверием, смотрел настороженно, исподлобья, нахмурив брови.
Айгамат выслушал его с неподдельным вниманием, переспросил только, явно заинтересовавшись:
— Чернота появлялась после движений резких и всё? Не сама по себе?