И покойная матушка, и Жорж Санд сходились во мнении, что женщины необычайно талантливо доставляют мужчинам неудобства. И стесняют их, эксплуатируя особое расположение к себе. А у меня, как назло, чистосердечное недержание порывов прогрессирует по нарастающей. Когда женщина искренно порывается сделать, как лучше, она точно знает, что в этот момент искренней прощальной сирены идущего ко дну парохода. И плевать ей, что «как лучше» почему-то вызывает нарекания со всех мужских сторон. Особенно, когда у неё вдруг всё пошло-поехало.
А в загашнике обнаружилась рецептура того самого римского бетона, по которому мой сын вымучивал свою диссертацию. Я тогда батрачила у него в наборщиках текстов – всем почему-то лестно обзавестись бесплатной материнской поддержкой. Я ныла, отлынивала, но каждый раз меня брали за рога и втаскивали в научное стойло. Бог в том утерянном мире всё-таки был – теперь я знала точно, как построить в моих деревнях каменные негорючие дома на века. Не используя при этом дорогой тёсаный камень. Песка на побережье и около – завались. Известняка в горах – прорва. Он так дёшев в Однии, что даже смешно. Вулканического туфа – особенно у нас на севере – тоже в избытке. Стен из него не кладут – на западном побережье такие не переживут и двух поколений осаждённых. Декоративный камень – не больше – и весьма дешёвый.
Короче, у меня: более чем доступные материалы, кусок диссертации сына и эксперименты яйцеголовых из цитадели Ордена Отражения. Землянки в последнее время занялись и этой проблемой. И записки с результатами последних экспериментов Шарли засунула в один из комодов крузака. Я размашисто поставила крест на самом замке и занялась подсобным хозяйством.
Роту тягловых обров мужу не вернула – обойдётся. Они стали просто манной небесной для моих новых затей. Три следующие недели обры стаскивали в мою агратию песок и всё остальное по списку. Гору туфа я получила в подарок от богатейшего аграта, имевшего в собственности аж три каменоломни. Внимающую попросили принять роды у его любимой квёлой жены, и мне повезло: Мерона спасла и её, и ребёнка. Камневладелец не знал, каким богам молиться за нас, а потому благодарил всех шестерых местных небожителей. Я же получила бесплатный туф и почти даровой известняк.
Но, это были семечки. Для изготовления полноценного бетона нам понадобилось своротить столько побочных строительных проблем, что Евгон всё глубже и глубже погружался в депрессию, отягченную паранойей. А вот мой Вотум развернулся по полной. Уж не знаю, каким там героем он был в армии, но хозяйственник из него – пальчики оближешь! То, что сегодня над пробным бетонным фундаментом будущего крестьянского дома мужики чешут репы и пытаются колупать – целиком его заслуга.
Да ещё с погодой пофартило: зима позабыла про морозы. Хотя на мой вкус сибирячки настоящей зимой здесь и не пахнет: снега жидко, нос не мёрзнет, даже речку толком не схватило льдом. Приободрился и Евгон: снова забегал, захлопотал. Потому как мой окончательно загаженный кораблик успел в три ходки завалить нас ходячим мясным запасом. Понятно же, что теперь – когда есть, чем кормить – нам отчаянно требовались бетонщики. А все пропускали мимо ушей. А я не собиралась пускать всё на самотёк: сколько можно ждать? И тогда…
– Может, мне замуровать тебя в скале?! – шипел Сарг, вытряхивая из меня душу.
Я гордо скулила, болтаясь в его железных руках, спрессовавших тело. Носки сапожек чиркали по земле, расковыривая снежок, а пятки иногда больно стукались друг о дружку. Алесар с Мейхалтом и Лайрес отирались в сторонке. И под грозным взглядом Вотума растеряно пожимали плечами, бровями и лбами. Да, они сопровождали Внимающую на каменоломню. Да, получили приказ следить, как бы она снова чего не учудила. Да, у Сиятельной не только с глазками непорядок, но и со всем, что залегает за ними до самого темечка. Да, сёстры Ордена Отражения не от мира сего, об истинности чего местные даже не подозревают. Кроме редких посвящённых. Например, таких, как Сарг, да и то, его версия не выдерживает никакой критики. Да, все три няньки хором валялись в ногах агрии Ксейи и взывали к её благоразумию. Но, в результате все имеют то, что имеют, а они тут не причём. А такие умники, как Сарг с Вотумом, в следующий раз пусть свою драгоценную подопечную пасут лично.
Помимо моей опекунской команды в празднике участвовали ещё две примерно равные группы народа. Первая состояла из коренных обитателей агратии Юди. Сотник Плерон – он сопровождал некогда покойного аграта в партизанской вылазке на остров Внимающих – не видел в содеянном мной ничего криминального. И откровенно любовался воспитанницей – за неимением родной матери – всего воинского сословия поместья. Десятник Нукол был настроен более скептично. Но воинское братство Юри не позволяло сантиментов и отклонений от его официальной политики. Впрочем, с появлением тут аттестованных опекунов юной агрии их голос в воспитательном процессе утратил вес.
А вот урядчик Евгон даже не скрывал, насколько недоволен моей самодеятельностью. И приди в голову его милости Саргу благая мысль принародно меня выпороть, он бы сам вымачивал для него розги. Но, я ему прощала столь крамольные, кровожадные мысли. Это только при первом взгляде на него у меня своротило с души: жирный, лысый. Лицо, как блин масляный: круглое, безбровое, безусое и бесстыжее. Копнув глубже, я поразилась, насколько этот урод с неприятным взглядом обожает свою малышку агрию. Как страшно скучал и боялся за неё все время разлуки. Как до сих пор содрогается при взгляде на крошку, когда вспоминает ту трагедию со слизняком и самопожертвованием. В каком бы настроении мой урядчик – мой червь поедучий – Евгон не пребывал, завидев меня, он цвёл душистым цветом. И умилялся так, словно я продолжаю ползать по замку на пухлых карачках, пуская пузыри и оставляя лужи. Когда тебя так любят, трудно сердиться за сиюминутное желание выдрать тебя, как сидорову козу.
Остальные жители замка не одобряли меня молчаливым хором. И молились во здравие его милости Сарга, так удачно заменившего мне отца. Только Клор вскидывалась каждый раз, когда моя забубённая головёнка в его лапах моталась чересчур уж резко. С такой-то шейки и вправду отвалится.
Вторая группа зрителей занимала партер и откровенно радовалась поездке в цирк. Прямо на снегу под охраной ребят Мейхалта сидели три десятка здоровенных лбов в лохмотьях и колодках. В каждом из них любой житель танагратии Одния даже сослепу признал бы диких сородичей Сугардара Бешеного из Олластала. Этих моряков взяли в море на горячем: они самозабвенно пиратствовали в перерыве между эскортированием купеческих караванов.
У Руфеса с Конгломератом северных островов уже несколько веков действовало жёсткое соглашение: коли мы поймаем твоих граждан за пиратством, не обессудь – они получат по полной программе. Выкупить их ты можешь…, если сильно захочешь. Потому, как сумма выкупа ударит по карману преизрядно. Отпустить их – мы отпустим. Аккурат после того, как они искупят добросовестным трудом в местах, где хороший хозяин собаку на улице не повесит. Требовать возврата безвозмездно… Тоже можно, если деньги некуда девать, кроме полномасштабной войны или покрытия ущерба от разгромного эмбарго.
С одной стороны полнокровная монолитная глыба единого могучего государства. С другой – разнородная куча княжеств, ассорти из мелкопоместной вольницы. Тем не менее, оба участника договора блюли договорённости свято. Особенно в той их части, где говорилось о личных кораблях тана, его танагратов и северных князьков. Возьми на абордаж любой из перечисленных судов, и на тебя ополчатся и свои, и чужие. Да и южане не станут марать о тебя внешнюю политику и те же торговые отношения. Что остаётся? Запад? Так самоубийство в этом мире за грех не почитают – это сколько угодно.
Вот – как трактуют юристы – предмет договора и мёрз сейчас на моей родной земле. С моего соизволения и по недогляду Сарга. Почему из всех колодников на рудниках Однии я выбрала самых законченных мерзавцев?
– Са-арг, – подлизывалась я вечером за ужином. – Не сердись. Ну, сам посуди: кого было брать? Своих? Ты же знаешь, сколько заморочек бывает с их родственниками. Они тотчас начинают портить кровь. Пытаются вынудить отпустить их заблудших ребят. Причём, досрочно и бесплатно. Кого ещё? Своих с востока? Наши крутые западные ребята их не переносят патологически. Для них все, кто живут по ту сторону гор, белоручки, трусы и заносчивые засранцы. Сколько драк и скандалов на этой почве по агратиям – не сосчитать! Да ты же сам знаешь это лучше меня.
Сотник Плерон с десятником Нуколом одобрительно покачивали головами в такт моим доводам. Евгона прямо-таки распирало от гордости за его талантливую в деловых вопросах ученицу. А ведь ещё днем не одобрял. Вотум тоже постепенно отходил, внимая моим рассуждениям и догадываясь, о чём пойдет речь дальше. Наперсницы Внимающей вообще откровенно скучали под хозяйственные беседы – городские, что с них взять? Алесар где-то шлялся в погоне за сексом. Да ещё и моего приличного Мейхалта сманил, сукин кот. Мужики-то гибнут, а девки остаются в томлении, вот и требуется пособить по мере сил.
Сарг молча кромсал мясо ножом и меланхолично двигал челюстями – и он более-менее успокоился.
– Южан? – между тем, окрепла я смелостью. – Я их не видала. Знаю только по разговорам. Были там, на каменоломне и они…
– Не надо! – дуэтом взбрыкнули Евгон с Вотумом.