– О Внимающих, – почти невозмутимо поправилась я. – Вы даже не представляете, насколько я способна о себе позаботиться.

Подлость тоже штука относительная. Наши препирательства до глупого затянулись. А напрасных трудов малютки Куха было нестерпимо жалко... Словом, я слегка подтолкнула ребят: избавила их мозги от излишней паранойи. Подчистила кое-где, реорганизовала, так сказать, и они тотчас исчезли в чащобе. Всё сразу встало на свои места: мужики за мамонтом, девчонки ждут, сложив ручки, на краю берлоги. Я не успела развить свою мысль, как Эпона прекратила чавкать, подняла голову и уставилась куда-то мимо меня. И её двоюродные сородичи раздражённо зашевелились в кустах. Ну, так естественно: в лесу всегда шляется живность, не слишком приятная для таких цивилизованных созданий, как мы. Насколько мне известно, на этой планете нет такого животного, которому Внимающая не смогла бы вправить мозги. Не любит местное зверьё таких мутантов, как мы.

Неизбежные исключения наоборот стараются держаться поближе к нам, как, например, белобрысая подружка миссис Далтон, мой Кух и им подобные. Но те и сами, в определённой степени, мутирующие индивиды. Так что я не ожидала слишком уж глобальных неприятностей, хотя ноги в сапожках из-под мехового пледа вытянула. Легендарные засапожные ножи Ордена Отражения должны быть под рукой – Шарли строго-настрого не велела о них забывать.

Эпона предупреждающе всхрапнула. Развернулась в заинтересовавшую её сторону и многозначительно переступила с ноги на ногу. Я, как сидела, так и продолжила вязать, опустив голову, но, не спуская глаз и внутреннего зрения с опасного направления. Пассивное противление – тоже мощная штука. И пренебрежительное отношение к тебе противника зачастую пугает не хуже бурлящей и брызгающей кипятком агрессии.

Они нарисовались: все пятеро, и каждый с оружием наголо. С виду полное ничтожество: одежда, манеры, немытые рожи. А тут я – вся такая безмятежная. Во-первых, мне внушили, будто Внимающие у народа вызывают неизменное уважение и восхищение. Во-вторых, мои двусмысленные способности успели выдавить осторожную трусость на задворки. Хотя они же честно и предупредили: под грязными мочалками на головах этой пятёрки ни следа уважения и восхищения. Один только брезгливый страх, настороженность, ощущение ловушки да знойное желание обобрать меня маленькую. Свиньи!

Керк поддержал моё возмущение и рухнул с высоты, жёстко впечатавшись в плечо. Берущие меня в кольцо бандюганы замерли, уставившись на птичку со скверной репутацией. Страх в палитре их эмоций набирал силу. Извилины со скрипом провернулись, напомнив, что мой Керк тот ещё подарочек! Тем более что вместо дежурного тырырыканья из его глотки понеслось самое настоящее звериное рычание. Я великолепно умею надеяться на лучшее, но не все научились оправдывать мои надежды. К примеру, эти пятеро ими пренебрегли. Боятся же до потрясухи – ноги не идут! Но шаг за шагом подползают к таинственной пигалице, непробиваемо спокойно плетущей своё рукоделье. А та даже головы не поднимает дабы полюбопытствовать насчёт их намерений – из-под маски и так удобно шпионить.

Вот, скажем, тот колченогий с мордой питекантропа, что затерялся за спинами подельников, жадностью вовсе и не страдает. Его тёплая симпатия вовсю сигналит, дескать, в той стороне меня оценивают по достоинству. А сентиментальные мухи удовольствия от моего присутствия, вроде как, гарантируют безопасность. По крайне мере, одного из участников налёта. Радости, впрочем, это не добавило. Внутри противно дрожало что-то ненадёжное: меня и в прежнем-то теле на драки не тянуло, а в этом хорошо только помирать. Я же орденоносная жрица, а не амазонка, или что-то там ещё. Меня хлипкую испортить – достаточно одного неловкого движения. А эти амбалы со страху да с психу вполне способны нанести тяжкие телесные повреждения до подхода опекунских карательных органов.

– Тррр! – категорично потребовал Керк и, с силой оттолкнувшись, вспорхнул.

Гневная отповедь, и этот грубый толчок взбодрили инстинкт самосохранения. Убивать Шарли меня учила на местных овцах и свиньях – полгода мои мозги забивали скотину на мясо для всей цитадели. Но живого человека… было так страшно, что в животе зашевелилась тошнота, отравляя и без того шаткое сознание. Может, если получить ещё какой-нибудь толчок? Может, если меня стукнут?..

– Надо же! – храбрясь, рискнул грубо поизгаляться один из них. – Чего тока не найти в наших лесах! Так-то вот сразу и невдомеё: что за поганка такая под деревом?

Выбирал бы слова, гад! А то ведь в самую точку попал. Толчок состоялся, и чаша весов, на которую шмякнулся изрядный кусок злости, пошла вниз. Тошнота заткнулась, ведь мне и убивать-то их незачем. К чему такие хлопоты с совестью? Всё, что требуется: лишь помочь ублюдкам дождаться моих мужиков. Полезная мысль взяла командование мозгами в свои руки. И первым делом, я обнаружила: расстояние между мной и нежеланными визитёрами опасно сократилось. А Эпона вот-вот кинется на обидчиков – те, уразумев это, уже вытянули в её сторону грязные щербатые клинки трёх бывших мечей.

Правда и оба опекунских скакуна подтянулись к линии фронта, да только от этого нисколько не легче. Ну, не желаю я, чтобы мою девочку калечили, пусть даже и не смертельно! Получив мысленный приказ Внимающей, два обра нехотя отступили на пару шагов. А Эпона заупрямилась. Её глаза медленно и верно набухали кровью. Шея, подрагивая, гнулась всё ниже, нацеливая рога в головы двуногих. Второй приказ я залепила ей со всей дури – тут уж бедная лошадушка оторопела, потрясла башкой и жалобно заурчала. Но, накачивать себя адреналином прекратила. А я, истратив силы на борьбу с ней, нуждалась хотя бы в половине минуты для концентрации, так что пришлось вступить в диалог:

– Вы уверены в том, что сейчас делаете?

Голос тихий, мягкий и бесстрастный, словно тиканье часов. Руки небрежно встряхнули вязание, незаметно сдёргивая его с коленей – не хватало ещё в нитках запутаться.

– А ты, никак, угрожаешь? – бравировал вкрадчивой многозначительной угрозой собеседник.

Что поделать: ему так положено, а то вмиг слетит с верхушки рейтинга. Особенно, когда речь идёт о таком завалящем с виду противнике.

– Предупреждаю, как и положено Внимающей, – возразила ему я подчёркнуто кротко. – Мы не должны причинять вред, кроме как защищая себя. А потому и вынуждены предупреждать о тех последствиях, коих люди оценить не способны.

– Ну да! – восхитился придурок. – Одни вы тут у нас такие умные! Понапридумывали о себе нелепиц. А толпа идиотов разносит их по свету. Небось вы же им и приплачиваете.

– И во второй раз предупреждаю вас о последствиях, – напомнила я, играя в благородство и фиксируясь на необходимых точках этого, с позволения сказать, мозга.

– Предупреди свою задницу! – храбрел на глазах наглец. – О трёпке, которую ей заработал твой язык! Я южан трепал нещадно на земле и на море. Северянам насовал так, что надолго запомнят Ахика Бритого. Да и с безмозглыми схлестнуться привелось, – подбадривал он себя похвальбой, ища глазами поддержки у подельников. – Так ещё из-за бабья штанов не марал! – преувеличенно мажорно возвестил недалёкий.