Глава 26

Судя по тому, что Фрейя видела в ее квартире, мать Саги увлекалась и занималась таким прекрасным и дорогим делом, как дизайн, но ее дизайнерский вкус не распространялся на детские коляски. Многие молоденькие мамаши бросали на нее удивленно-недоуменные взгляды, и, ловя их, Фрейя чувствовала себя так, словно катает племянницу на взятом из столовой стуле. Хотя основное внимание привлекала именно коляска, но и угрюмое личико самой Саги, встречавшее тех, кто заглядывал под козырек коляски, играло свою роль. Уголки упрямого рта все так же смотрели вниз, и, как Фрейя ни старалась, высечь из племянницы улыбку не получалось. Но когда неподалеку какой-то мужчина поскользнулся и шлепнулся на задницу, из глубины коляски донесся каркающий смех. Потрясенная, Фрейя не поспешила на помощь пытающемуся подняться бедолаге, но торопливо обернулась, чтобы успеть зафиксировать чудесный момент. Увы, на детском личике уже лежала печать угрюмой сосредоточенности.

– Ну, что дальше? – Фрейя протянула племяннице ложечку с мороженым и поймала себя на том, что и сама открыла рот; жест этот, родившийся лет сто с лишним назад, стал инстинктивным, как будто стремление накормить ребенка стало в наше время проблемой на Западе. Сага скорчила гримасу, но потом, следуя сигналу, проглотила мороженое.

Таким образом они обе нарушили строгие инструкции Фанни, одна из которых гласила: не давать ребенку никакого сахара. Рассуждая сама с собой, Фрейя нашла оправдание в том, что мороженое делают из молока, а значит, запрет позволительно обойти. Вот оправдать кормление малышки мармеладными мишками было труднее, но это был их секрет, а в том, что Сага его сохранит, сомневаться не приходилось, поскольку она еще не умела говорить.

– Может, покачаемся на качелях?

Сага сглотнула. Похоже, предложение не вызвало у нее положительных эмоций, а запас идей у Фрейи исчерпался. Весь ее опыт бебиситтерства ограничивался одним летом, когда ей, уже подростку, пришлось присматривать за двухлетним мальчиком. В его случае все проблемы решались на игровой площадке, но тогда и ребенок был постарше Саги, и песочница не замерзала, и качели не заносило мокрым снегом. Не могли они и пойти к Фрейе домой. Молли проявила чрезмерный интерес к их юной гостье и постоянно пыталась облизать ее лицо. Сага не возражала, но Фрейя разнервничалась и в конце концов взяла девочку на руки. Прогулка, на которую они отправились втроем, проблему не решила. Молли снова и снова тыкалась мордой в коляску, пытаясь то ли обнюхать малышку, то ли лизнуть. Возможно, девочка пахла Бальдуром.

В конце концов собаку пришлось отвести домой, а прогулку продолжить вдвоем.

Фрейя вытерла племяннице ротик и щечки, потом наклонилась и проверила результат.

– Ну вот! – Принюхавшись, она уловила однозначный запах мороженого и легкий намек на мармеладных мишек.

Время близилось к двум; час расставания приближался. Мать Саги сказала, что торопить события не хочет, и завтра Фрейя сможет провести с племянницей столько же времени. Фрейю это устраивало. Она не представляла, чем занималась бы с ребенком целый день, хотя это время приближалось. Пожалуй, стоит проконсультироваться со знакомыми мужчинами, имеющими опыт воскресных пап.

Почему бы действительно не спросить совета у отца-одиночки, заговорившего с ней возле озера? Среди орды отцов Фрейя была единственной женщиной, и тот, который подбивал к ней клинья, выделялся приятной внешностью. Его тоже заинтересовало застывшее на лице Саги хмурое выражение. Мужчина даже спросил, что так огорчило девочку, отчего она такая грустная, а когда Фрейя сказала, что Сага такая всегда, он задумался и сказал:

– Круто.

Да, может быть, не самый великий ум, но зато симпатичный и опрятный. Ребенок в его коляске был чуточку старше Саги, но неопределенного пола. Спрашивать, мальчик это или девочка, Фрейя постеснялась. Но подумала, что узнает это, если, набравшись смелости, позвонит по номеру, листок с которым он сунул ей в карман.

Вообще-то Фрейя дважды подумала бы, прежде чем принимать номер телефона от незнакомого мужчины в субботнее утро, но сейчас он был как нельзя более кстати. Нащупав листок в кармане, она почти погасила бушевавший в ней пожар злости на этого подлеца Хюльдара.

Почти. Требовалось настоящее чудо, чтобы полностью успокоиться после того телефонного звонка. Она позвонила в участок сама, хотела спросить, не спустится ли Хюльдар к озеру, но трубку взяла Эртла, сдержанная и невозмутимая, как всегда. И когда Фрейя, полагая, что звонит на работу, спросила, можно ли поговорить с Хюльдаром, эта тварь сообщила, что он еще спит. Мало того, Эрла посоветовала позвонить позже, но не раньше ланча, потому что Хюльдар практически не спал прошлой ночью. В тот момент Фрейя пожалела, что не разговаривает по обычному старомодному телефону с трубкой, которую можно было бы швырнуть в стену.

Она снова наклонилась к Саге, надела ей шапочку, крепко завязала шнурочки под мягким подбородком и вынула племянницу из пластикового креслица, сконструированного специально для исландских детей в теплых комбинезонах. Один ботиночек зацепился за коляску и упал на землю, а последовавший было за ним шерстяной коричневый носочек повис на пальчиках. Держа малышку на руках, Фрейя наклонилась за ботиночком. И тут у нее зазвонил телефон. Удивительно, но звонившему достало терпения подождать, пока она вернула Сагу в коляску и даже надела обувь. Мало того, Фрейя еще успела проверить, не Хюльдар ли это звонит. К счастью, это был не он. Впрочем, в утреннем сообщении она выразилась достаточно ясно и понятно даже для такого придурка.

– Фрейя, – сказала она наконец.

– Привет. Это Эльса.

– Эльса? О… Привет. – Обычно по выходным директор Дома ребенка ее не беспокоила.

– Сразу перейду к делу. Мне только что позвонили из офиса комиссара полиции.