– Подумайте об этом. – Фрейя выпрямилась. Пора вернуться, чтобы не опоздать. Но и бросить сидящего в машине мужчину одного, в состоянии эмоционального смятения, она не могла. Фрейя достала визитку и протянула Орри. – Возьмите. Может быть, захочется поговорить. Вообще-то я работаю с детьми, но если не смогу помочь, посоветую того, кто сможет.
Поколебавшись, Орри взял карточку, посмотрел на нее и положил на кресло рядом с биноклем.
– Спасибо. Хотя и сомневаюсь, что позвоню.
– Дело ваше.
Не сказав больше ни слова, он поднял стекло. Фрейя повернулась и вошла в управление. Часы на стене показывали время – в самый раз. Войдя в лифт, она обернулась – машина стояла на месте.
Глава 27
Беспокойство Фрейи оказалось напрасным: когда она вошла, Хюльдара еще не было на месте. Встретивший ее Гвюдлёйгюр смущался, робел и потел от волнения. По его словам, Хюльдар поехал за сестрой Трёстюра, поскольку опрос планировалось начать с нее. Получив вызов, Сигрун позвонила и сказала, что, скорее всего, приехать не сможет, и тогда детектив сел в машину и помчался за ней сам.
Атмосфера в департаменте показалась ей давящей, никто не разговаривал, хотя почти все столы были заняты. Детективы выглядели бледными и понурыми, как будто по офису гулял вирус. На общем хмуром фоне энтузиазмом выделялся разве что Гвюдлёйгюр, предпринявший по крайней мере три попытки завязать разговор. Несколько раз он предлагал гостье кофе, но на этом его фантазия исчерпывалась. После затянувшейся паузы он пригласил ее в оперативную комнату, но, уже открыв дверь, заколебался, очевидно, вспомнив с опозданием, что она не член следственной группы. Остановившись у порога, Фрейя увидела документы, пришпиленные к стене фотографии и записи на белой доске. Поняв причину растерянности молодого человека, она поспешила заверить его, что уже дала подписку о неразглашении. Впервые столкнувшись с такого рода материалом, Фрейя с любопытством рассматривала жутковатые снимки, читала пояснительные подписи и настолько увлеклась, что позабыла о нервно топчущемся у нее за спиной Гвюдлёйгюре. Наконец она оглянулась и, состроив гримасу, сказала:
– Серьезно.
– Знаю. – Он застенчиво улыбнулся. – А вы хорошо держитесь. Вы ведь доктор, да? В смысле, не столько психолог, сколько психиатр?
– Нет, я психолог. – Фрейя повернулась и посмотрела на фотографию отрубленных рук. – Возможно, фотографии не производят на меня впечатления, потому что кажутся нереальными. То есть я понимаю, что они настоящие, но мозг отказывается принимать это, как бы предполагая, что это «Фотошоп».
– Уверяю вас, здесь они такие, какие есть. Я сам был там, где их нашли.
– А вот это? Ноги?.. – Фрейя показала на похожую фотографию. – О них я не знала.
– Их нашли сегодня утром.
– Они принадлежат одному и тому же человеку?
– Почти наверняка да, но нужно провести тест ДНК, тогда и можно будет говорить с полной уверенностью. Уже ясно, что группа крови одна и та же, а патологоанатом считает, что и возраст тоже совпадает. – Гвюдлёйгюр взглянул на фотографию. – Ноги тоже отпилили бензопилой, но жертва, судя по всему, уже была мертва. Мне, признаться, даже легче стало.
Фрейя улыбнулась ему. Признание прозвучало непривычно искренне, и она машинально предположила, что молоденький полицейский, должно быть, из села.
– Вижу, теперь вы относитесь к письму Трёстюра гораздо серьезнее. Я имею в виду то, из временно́й капсулы. – Фрейя кивнула на белую доску с написанными в колонку инициалами. К некоторым были добавлены имена: к БТ – Бенедикт Тофт, к К – Кольбейн Рагнарссон, к ЙЙ – Йоун Йоунссон. С, ПВ и Э сопровождал вопросительный знак. В самом низу за именем Торвальдюр Сваварссон следовали два вопросительных знака. – Кто такой Торвальдюр Сваварссон?
– Ноги нашли у него во дворе. Работает в прокуратуре, но, насколько можно судить, с Йоуном Йоунссоном никак не связан. Если не считать того, что несколько дней назад какой-то мужчина заманил его детей в машину, а потом вернул, попросив ребят передать отцу привет от Ваки.
– Ваки Оррадоттир?