Леса чуть отстранилась и посмотрела ему в глаза.

– Ты прямо, как дядя Руфус. Он тоже это часто повторяет, только мне кажется, что он так уговаривает себя не слишком сердиться на людей.

– Но ведь он прав, – совершенно серьёзно сказал Рарок. – Нельзя запретить любить, как нельзя приказать любить. Ты вольна любить кого хочешь и так, как хочешь. Если ты больше любишь Зига…

– Нет, ты не понял. Я люблю Зига не больше. Если бы я любила больше его или тебя, всё было бы проще. Но я не могу сказать, кого я больше люблю, не могу и всё! Вот такая я дрянь!..

– Ну, зачем ты так? Какая же ты… Ты… Ты самая…

– Нет, замолчи! Я не хочу слышать никаких оправданий себе. Я такая, какая я есть. Если я шлюха и дрянь, пусть так! Глум принимал меня такой, и такой любил меня. Ты вправе меня осудить и не иметь со мной ничего общего. Ну, и не знаю, как бы отнёсся ко всему этому Зиг…

– Этого я тоже не знаю, – сказал Рарок с видом человека принявшего какое-то решение. – И до поры до времени не желаю знать. А теперь, прошу тебя – выслушай меня! Я не такой, как Глум, возможно, я намного хуже… Но я люблю тебя! Люблю такой, какая ты есть, и мне всё равно, кого ты там ещё любишь, и как тебе угодно себя называть. Я… Я прошу тебя стать моей женой, а если тебе это не угодно, то прошу позволения стать твоей тенью, чтобы иметь счастье видеть тебя…

Глаза Лесы превратились в блюдца. Она смотрела на Рарока, как узник, давно потерявший надежду на освобождение, смотрит на внезапно открывшуюся дверь темницы, за которой нет ни полицейских, ни тюремщиков. Но тут взгляд её изменился, словно на лицо девушки набросили вуаль.

– А если я изменю тебе? – спросила она, глядя пристально, словно хотела разглядеть что-то на самом дне глаз мужчины, держащего её в руках, словно ребёнка. – Ведь изменила же я своему мужу. Я могла тогда убежать или вступить в схватку с теми двумя парнями и навалять им обоим по шее. Не факт, что у меня получилось бы, но попытаться было можно. Но я не стала сопротивляться и… изменила. Мне хотелось этого, и я сделала то, чего мне хотелось! Это помогло пережить отчаяние, из-за которого мне расхотелось жить, но разве это меня оправдывает? Глум имел полное право по местным законам меня убить, и я, в известной мере, надеялась на это. Но он даже не рассердился… А что сделаешь ты? Убьёшь? Прогонишь?

– Не знаю, – искренне ответил Рарок. – Я никогда об этом не думал. Но, может быть, если бы это произошло не по твоей воле, то страшно отомстил бы тому, кто заставил тебя это сделать. А если бы таково было твоё собственное желание… В таком случае, вся вина была бы на мне, раз я тебя в чём-то не устраиваю. Да, и я не считал бы изменой связь с Зигом, ведь ты рассказала мне всё заранее.

– И тебя не смущает, что моя девственная кровь уже отдана другому? Отдана не в браке, освящённом церковью Инци при произнесении священных слов, а в греховной связи, которую браком называл только тот сумасшедший мерзавец, который был здесь атаманом? А напоследок выяснилось ещё и, что он мне двоюродный дед!

– Нет, – твёрдо сказал Рарок, – это меня не смущает. Мне всё равно, сколько было у тебя любовников и сколько ещё будет, прежде чем ты скажешь – «да». Я люблю тебя и хочу назвать своей, чего бы мне это не стоило!

Леса задумалась.

– Если бы ты… Вы с Зигом не молчали, – сказала она, глядя не на Рарока, а куда-то сквозь него. – Я была бы вашей по первому требованию. Я готова была принять вас обоих или быть верной подругой одному из вас и постараться забыть другого. Я не знала, как разрешить эту проблему, не знаю и сейчас. Но вы оба вели себя так, словно я для вас просто случайная знакомая, совершенно чужая и не интересная. Зато вы, как голодные волки накинулись на девушек мадам Доротеи и на неё саму. О, нет! Я вас совершенно не осуждаю – вы мужчины, а кроме того приняли это её снадобье. Но представь, как мне было обидно, что никто не пожелал во мне даже при этом увидеть женщину! Потому я и ушла тогда ночью… С тех пор многое произошло. Меня чуть не изнасиловали те четверо в грязном тупике военной базы. Потом меня похитили валькирии и зачем-то держали в том странном доме, а в качестве кандидата в любовники притащили туда же Луция. Потом явился ты и вы с Луцием проспали меня, когда открылся портал. А знаешь, ведь тогда я присоединилась к компании девушек мисс Молли и путешествовала с ними несколько недель. И я тогда готова была подписать с ней контракт, чтобы работать в её «артели прачек». Да, я чуть не стала проституткой! Скажу больше – я хотела этого. Не удостоившись любви от тех, кто мне дорог больше всего на свете, я решила попробовать торговать своим телом ради денег и… приключений, что ли? Случай не дал мне этого сделать. Ты ещё не захотел послать меня куда подальше? Нет? Может быть зря. Ну, как хочешь. После того, как я сбежала от Молли, я оказалась здесь. Если бы вы с Луцием не попались в те же сети, мой выбор был бы прост – шутовское замужество или смерть. Скажу честно – я не знаю, что выбрала бы. Может быть второе, а может, сначала попробовала бы первое. Так вот, к чему я это всё говорю. Если бы ты спросил меня, хочу ли я быть с тобой в Торговом городе, в гостинице той деревни, где мы встретили Рози или на военной базе, я бы, не задумываясь, ответила тебе – «да». Но теперь я прошу – дай мне подумать. И сам подумай заодно. Хорошенько подумай! Ой, Рарок, что ты делаешь? Что ты, милый, что ты?

Но Рарок не отвечал. Его губы были заняты – он целовал руки любимой девушки и всё никак не мог остановиться! Леса вдруг почувствовала странное необъяснимое смущение, будто она стеснялась, но не людей, которых здесь не было, а земли, неба и деревьев вокруг! И при этом ей вдруг стало тепло-тепло, где-то внутри…