Леса вдруг положила свою ладонь на сморщенную руку атамана и ласково сжала её. Лже-Золас скосил на неё в последний раз глаза и замер.

– Покойся с миром, мятежная душа! – произнесла девушка, потом закрыла мертвецу глаза и пошла куда-то прочь.

Рарок провожал её взглядом и вдруг ощутил бесцеремонный толчок в спину.

– Не будь дураком! – прошептал Василь на ухо растерявшемуся гладиатору, и сам, развернувшись, направился куда-то в сторону холмов.

Гладиатор догнал Лесу у линии кустов и, молча, пошёл рядом, лихорадочно подбирая слова, которые терялись среди разбегающихся мыслей. Девушка неприязненно взглянула на него, но прогонять не стала.

– Ты не виновата в его смерти! – вдруг выпалил он неожиданно для самого себя.

Леса остановилась и внимательно посмотрела на своего спутника.

– Эта стрела предназначалась мне, – сказала она ровным и каким-то бесцветным голосом.

– Да, она в тебя целилась, но это не значит, что ты должна стоять и ждать, когда тебя убьют. А этот здоровяк… Ну, этот… твой муж. Он же был счастлив отдать жизнь за тебя! Пойми, это высшее счастье для воина – спасти любимую, даже ценой своей жизни!

– Он не был воином, – всё так же бесцветно возразила Леса. – Он был мясником и бандитом. Но, да – он любил меня.

– Какая разница кем он был? Мне жаль, что я не узнал его поближе, потому что это был настоящий мужик, каких мало! Прости, я никак не ожидал, что ты здесь кого-то полюбишь.

– Я не любила его! – ответила Леса, на сей раз с какой-то лихорадочной торопливостью в голосе. – Я вышла замуж шутовским разбойничьим браком, чтобы выкупить, согласно договору с атаманом, свою и ваши с Луцием жизни. Да, я стала женой Глума, но я не любила его, как мужчину, как не любила и тех двух своих любовников, которые были у меня здесь. Они тоже погибли и тоже из-за меня, так что на мне ещё и их смерть. И смерть их девушек… И всех остальных, кто умер сегодня! И теперь мне нести этот груз всю жизнь, раз уж вы пожадничали и не дали мне умереть тогда в пещере. Но Глум действительно любил меня. Любил и прощал то, что, наверное, не простит жене ни один муж в мире. Мне горько, что эта любовь не была взаимной и жаль, что она кончилась, потому что больше меня так никто не любит и не полюбит никогда… А было интересно!..

Рарок задохнулся от желания немедленно опровергнуть её слова, но вместо этого несколько секунд был не в состоянии произнести ни слова.

– Я знаю, по крайней мере, троих кто любит тебя ничуть не меньше, чем любил Глум, – выдавил он из себя, наконец.

Взглядом Лесы в тот момент можно было бы забивать сваи, но в её глазах явственно читался вопрос – «Кто?»

– Зиг тебя любит так, что готов порвать любого, кого увидит слишком близко к тебе стоящим, – начал Рарок издалека. – Если он не сделал этого до сих пор, то лишь потому, что понимает, что не дождётся взаимности.

– Кто ещё? – спросила Леса так, словно несла что-то тяжёлое.

– Луций.

Девушка немного расслабилась.

– Он ещё не отдал тебе твои тапочки? Возможно, и не отдаст. Я видел, как он их целует, как прижимает к груди и вроде бы даже на них молится. Я прошу прощения за то, что не поверил тебе тогда… Ну, после того, как застал вас спящими вместе. В конце концов, это не моё дело…