— Дождались? Вытребовали? — нервно бросил Субботин, бегло осматривая внутренности строения.

Никаких путей отхода. Лишь узкие проемы, похожие на бойницы, через которые разве только руку можно просунуть.

Из-за стены послышался доброжелательный голос короля. Мизинец, напрягая слух, принялся переводить:

— Просит нас не сердится… Этот праздник особенный… Сейчас чучканки войдут в пору Обновления… Вообще это закрытая церемония… Но гостям, поскольку они, то есть мы — Могучая Пятерня, дозволяется за ними наблюдать… А закрыли нас, чтобы мы не мешали им совершать ритуал…

— Подглядывать за бабами — это, конечно же, мое любимое занятие, — хохотнул Безымянный и принялся делать большие паузы, будто передразнивая переводчика: — Но хотелось бы продолжения… так сказать, проверить, насколько девицы обновились… непосредственно… Короче, спроси: нам потом можно будет с ними чики-пукаться?

Либо Мизинец постеснялся спросить напрямую и, как сумел, сгладил, завуалировал смысл вопроса, либо король ответил весьма расплывчато. Мол, чучканы постарались для сакральных воинов, сделали очень светло, как на поверхности планеты, о которой его племя уже стало забывать.

Выяснять: хитрит вождь дикарей или нет — было уже некогда. Девицы небольшими группами выбегали из темноты, словно на арену, залитую ярким светом, и бойко сбрасывали свои «доспехи».

Легионеры, как зачарованные, дружно припали к бойницам, и даже боялись моргнуть, чтобы не упустить ни одного момента, разглядеть каждый штрих в этой пленительной «картине».

— Вот теперь я знаю, где застежки у коробков спрятаны! — радостно вздохнул Средний.

— Да каждый из нас теперь знает, а что толку? — нервно отозвался Безымянный. — Ты уже под коробки залезал в прошлый раз, а нам наверняка вообще не светит! Главный чучкодран издевается прямым текстом! Еще и посветлее сделал! Видать-то все, а тут даже рукой не дотянуться!

Некоторые чаши и углубления в полу предварительно избавили от пепла и сажи, выскоблили дочиста, и сейчас они послужили преображающимся девицам емкостями для омовения. Дикарки весело плескались в них, а легионеры тихо постанывали, безотрывно глазея на их забавы.

— Что же это получается? — озадачился вдруг связист. — Праздник переодевания у них проходит раз в году. Стало быть, и моются они только раз в году? Средний, ты ведь с ними контачил плотно. Что скажешь?

— Я же их щупал, а не нюхал, — отмахнулся Щупальник, безотчетно совершая руками последовательные движения, словно поглаживал фигуристый корпус музыкального инструмента.

Безымянному было сложно молча наблюдать за происходящим, и он болтал без умолку, вероятно, таким способом облегчал свои страдания:

— Ох, какие же вокруг «данные», мне ни разу не отданные! Вроде всех подряд сговорчивых девок пользовал, ни от какой нос не воротил! Но столько разнообразных титек за всю свою жизнь не встречал! Да! Мало я в жизни успел! Мало повидал!

— Ну, сейчас-то видишь, — усмехнулся Субботин.

— Еще как! Э-х-х…

Наверное, легионеры отважно все как один согласились бы терпеть такую пытку бесконечно, но настал момент, когда последняя из обновленных чучканок натянула на себя новые короба и с радостным визгом скрылась во тьме…