Глава 25

Чары путеводных осколков

Пока их везли, дон Серхио успел десять раз отругать себя за то, что не послушался Нико и не ушёл с ним по первому сигналу тревоги. Лучше было уйти. Лучше было вообще ничего не делать, как консул, например, – бед было бы гораздо меньше. Но теперь следовало на время забыть про чувства: досаду, стыд, тревогу за Нико, боль, тошноту… Нужно было только думать. Герцог попытался вспомнить, когда же именно встревожился Нико. Это произошло в самом начале. Полузнакомый человек сказал, что они видели друг друга много раз. Тут герцог чуть не застонал вслух. Как можно было пропустить такое мимо ушей? Если этот тип видел герцога, значит, следил за ним и его окружением. А следовательно, знал, что Нико – мастер путешествий. Сообразить было нетрудно, но герцог слишком хотел получить ответы на свои вопросы и не стал прерывать разговор в самом начале.

Это было ужасно. Но, как ни странно, дон Серхио вдруг увидел проблеск надежды. Удержать мастера путешествий не так-то просто. Значит, когда мальчик придёт в себя, надо как-нибудь исхитриться и приказать ему убираться домой, за подмогой – куда угодно. Тогда всё станет проще.

Это была осмысленная цель, и герцогу стало немного легче. А потому он вспомнил и вторую реплику, к которой надо было отнестись серьёзно: «Со мной давно приходится считаться всем». На что же намекал этот полузнакомец? С кем все давно считаются? Вот лично он, герцог Касилии, – с кем?

Отравленная ядовитым дымом голова отказывалась думать и вместо толкового ответа выдавала ненужные вопросы. Почему дым не подействовал на боцмана и этого неведомого типа? У них есть от него противоядие? И почему не выстрелило огнестрельное оружие? Почему то, что получалось у Дени, не вышло у других? Или эта штуковина просто неисправна? И для чего нужна империя тому, с кем все считаются и кто не рвётся к громкой славе?

Возможно, герцог так и не смог бы найти ответ на главный вопрос. Но он уже отчаялся припомнить лицо своего похитителя и, выбираясь из фургона, взглянул на его руки. Рукав матросской куртки, чуть задравшись вверх, приоткрыл кончик змеиного хвоста – простой синей татуировки. Вот тут дон Серхио и понял, с кем имеет дело.

Открытие не слишком радостное, что и говорить. Если Удав позволил им с Нико увидеть своё лицо, значит, живыми отпускать не собирался. Но пока он вёл какую-то игру, и нужно было понять, какую именно. Ведь не из-за осколков же ему взбрело на ум похитить герцога Касилии?

Дойдя до этой мысли, дон Серхио чуть не застонал во второй раз. Зачем он велел Нико вернуться в Тюхин мир и забрать осколки? Кому в Москве могло понадобиться стекло от разбитой фары? Они смешались бы с другим мусором и сгинули там навсегда. А теперь осколки у Нико, и остаётся только слабая надежда, что парня не станут снова обыскивать.

Дон Серхио не сомневался, что мастер Мартин видел эту катастрофу и, возможно, продолжает за ним наблюдать. Подняв лицо вверх, герцог попытался представить себе мастера, который вглядывается в волшебное стекло. В какой-то миг герцогу показалось, что они встретились глазами, и он стал чётко и раздельно повторять без звука: «Удав, Удав, Удав». Это было единственное, чем он мог помочь своему заместителю.

Довольно скоро молчаливый разговор пришлось прервать. Дверь отворилась, и вошёл Удав. Дон Серхио решил, что, раз тот обещал представиться «чуть позже», можно хотя бы слегка подпортить ему игру. Поэтому спросил довольно громко и в меру сил нахально:

– Скажите, господин Удав, а человеческое имя у вас есть?

Громила возле герцога вздрогнул. Удав тоже опешил на секунду, но быстро взял себя в руки и ответил:

– Приятно всё же иметь дело с умным человеком. Имя у меня есть, но вам, боюсь, его не выговорить. Я ведь родом с берегов Алунды. А там в ходу довольно заковыристые имена и много непривычных для вас звуков.

– Так, может быть, всё-таки звать вас дожем? – спросил герцог, решив проверить ещё одно предположение.

– Не стоит. Это не мое призвание.

Удав выглядел подозрительно довольным, и герцогу это очень не нравилось.