– Да, оно того стоит. Жизнь без чувств – не та, которую стоит прожить. Да, больно возвращаться к обыденности после того, как тебя унесла прекрасная фантазия, но, по крайней мере, какое-то время эта фантазия была моей. Не имеет значения, что она нереальна и реальной никогда не станет.
– Фантазии никогда не воплощаются в жизнь, да?
Я изучаю его лицо и размышляю над его словами. Понятия не имею, какой смысл в этот вопрос вкладывал Эллиот, но я в нем вижу все, от чего отказалась, – от веры в романтическую любовь и постоянство мужских сердец. От веры в мир, в котором друзья меня не презирают, а любимые люди всегда поддерживают. Это все фантазии. Как и мир, в котором меня видят такой, какая я есть, а не какой должна быть с точки зрения общества. И шанс на свободу. Но когда копаю глубже, то прихожу к мнению, что это
Опасная мысль, и я не готова с ней столкнуться.
Эллиот наблюдает за мной, ожидая ответа на свой вопрос. И ко мне возвращается ощущение, что за ним таится что-то еще. То, что одновременно непоколебимо и хрупко. И если я вытащу это на поверхность, запрятать обратно не выйдет.
Поэтому, вместо того чтобы докапываться до истины, я делаю то, чего в его присутствии обычно не допускаю. Я надеваю свою маску.
Небрежно пожав плечами и натянуто улыбнувшись, говорю:
– Кто знает, что воплощается в жизнь, а что нет? Лучше покажи мне, какие книги ты пытался прочесть.
Глава XXIX
По возвращении в комнату с новой книгой в руках я чувствую себя намного лучше. Эллиот показал мне несколько книг, которые пытался читать, и оставил одну в библиотеке, чтобы я наслаждалась времяпрепровождением. Я оценила четыре произведения, на которые он указал, и остановилась на экземпляре с самым потертым корешком. Возможно, ее зачитывал до дыр прежний владелец поместья, но мне хотелось выбрать то, что Эллиот с высокой степенью вероятности читал чаще всего.
В комнате я забираюсь под одеяло и открываю первую страницу. Погружаюсь в историю и понимаю, что она отличается от того, что я привыкла читать. В ней ни захватывающего дух романа, ни красивого героя, ни пикантного скандала, – а обычно только эти сюжеты помогают мне к концу дня сохранять здравый рассудок. Передо мной горько-сладкая книга о мальчике-сироте, подружившемся с уличной собакой-изгоем, и возникающей между ними связи. Я читала до поздней ночи, ловя себя на том, что смеюсь и плачу в равной мере. В конце пес спасает мальчика ценой собственной жизни, и я рыдаю, неспособная остановить слезы.
Прижимая книгу к груди, я выключаю свет и зарываюсь под одеяло, ощущая, как сердце одновременно разрывается от печали и согрето теплом надежды. Неудивительно, что Эллиот возненавидел книги после прочтения этой истории. В книгах, которые выбираю я, счастливый конец, а не… вот такой. С другой стороны, я бы не пожелала стирать эту историю из своей памяти, ведь она поведала не только о потере, но и о любви и дружбе. Возможно, Эллиот был прав. Может, книги и правда странная форма человеческого колдовства. Ведь как еще объяснить, что история может быть и приятной, и мучительной?
Я прижимаю книгу к себе крепче, вдыхаю аромат ее страниц – классический запах бумаги, смешанный с ароматами земли и сосны, которые становятся для меня почти родными и прочно ассоциируются с Эллиотом, – и на меня накатывает умиротворяющий покой. Сны прокрадываются в мое сознание и несут с собой отголосок вопроса короля.
Мой ответ не меняется.
Наступает день проведения бала, и я разворачиваю бурную деятельность не раньше чем восходит солнце. Как и в случае с ужином, мы наняли персонал на весь день, и я принялась инструктировать их, раздавая назначения и обязанности. Фоксглав приезжает, чтобы завершить украшение бального зала, и приводит с собой Эмбер и скрипача, нанятого аккомпанировать моей подруге. Они вдвоем будут нашим оркестром на этот вечер. Вскоре после них приезжает Амели, желающая убедиться, что у Эллиота не возникнет проблем с выбранным для него нарядом. Однако самого Эллиота нигде не видно, и мне не в чем его винить. С приближением сумерек в поместье воцаряется такой хаос, что и я бы предпочла уединиться в какой-нибудь тихой комнате. Но как домоправительница я несу ответственность за организацию сегодняшнего события. Мне брать перерывы нельзя. Как и прятаться.
Эта мысль – мой постоянный спутник, и пока я занимаюсь своей работой и продолжаю следить за всеми приготовлениями, она не дает мне покоя. Однако, насколько бы занятой я ни была, мне не удается отвлечься от того факта, что пускай танцевать я сегодня не обязана, но с гостями общаться придется. Мне предстоит наблюдать за танцевальным залом, взаимодействовать с приглашенными, представлять людей друг другу и следить, чтобы танцы проходили по плану. Хотя Имоджен меня заверяла, что мероприятие можно считать частным и малочисленным, отправленный ею список говорил об обратном. По всей видимости, после ужина ее уверенность в своей привлекательности в глазах Эллиота возросла, потому что она пригласила самых благородных и воспитанных мужчин и женщин города. Я понимаю, что на любом приличном балу должно находиться много юных дам, желающих потанцевать, но поражена тем, сколько молодых и подходящих по возрасту женщин она позвала. Вероятно, желая показать, что, по ее мнению, она выиграла.
Как бы сильно от этой мысли ни сжимался желудок, я должна радоваться. Этого мы и добивались – чтобы Имоджен привязалась к Эллиоту и радовалась его вниманию. Но все внутри меня не желает испытывать удовлетворения в связи с успешным течением плана, поэтому я ищу утешения в потенциальном унижении Имоджен. Ведь стоит ей снять проклятие, и король прогонит ее, а ее самодовольная ухмылка исчезнет с ее лица.
Но когда и этого недостаточно, я напоминаю себе о ежедневно опадающих пяти лепестках. По моим подсчетам, у нас на разрушение проклятия Эллиота осталось от одной недели до девяти дней. Сегодня вечером Имоджен должна поверить, что она влюбилась.
Просто обязана.
По крайней мере, на балу будут присутствовать и те, кто мне нравится – я добавила в список Фоксглава, Амели, Нину и книготорговца мистера Корделла. К сожалению, приглашая Нину, я в том числе зову отца, а потому готовлюсь к его предстоящему присутствию.