Я пытаюсь вообразить себе такое зрелище и почти жалею, что пропустила его. С трудом представляю, как неловко стало бы Серой и Чернобородому, если бы их вызвали на урок. Групповые танцы вроде кадрили и котильона довольно сложны для новичков.
– Трех танцев должно хватить, – подытоживаю я. – У тебя появится много поводов пообщаться с Имоджен, и этого должно быть достаточно, чтобы прояснить твои намерения и увлечь ее тобой. – Я вымучиваю подобие улыбки, но сердце не желает притворяться.
Спасая меня от дальнейшего развития этой темы, Эллиот останавливается перед закрытой дверью.
– Вот мы и пришли.
Мой пульс учащается от предвкушения, король толкает дверь, являя темное помещение, и нащупывает что-то у стены. Через мгновение шары, парящие над бра, заливают скромное пространство теплым светом. В нем имеется несколько зон с диванами, а стены, разделенные несколькими высокими окнами, заставлены книжными шкафами, тянущимися от пола до потолка. У каждого окна стоит мягкое кресло, и все во мне молит сразу же забраться на него с книгой. Я прохожу глубже и верчусь, чтобы охватить взглядом огромное количество книг.
– Моя библиотека, – произносит Эллиот мрачным тоном, стоя со сцепленными за спиной руками.
Я замечаю выражение его лица и хмурюсь.
– Почему у вас такой недовольный голос, мистер Рочестер?
У него ходят желваки.
– Каждая из этих книг написана человеком.
Моя радость несколько блекнет, грозя совсем улетучиться.
– Человеком. Представителем презираемого тобой вида.
Он делает несколько медленных шагов к одному из книжных шкафов.
– Эти книги – вымысел, Джемма.
– О, так у тебя теперь проблемы и с художественной литературой?
Он растягивает губы в невеселой улыбке, устремляет взгляд в никуда, а тон его голоса становится напряженным:
– Просто в них… столько чувств. Мне не нравится, как на них реагирует мое тело.
Его ответ меня поражает и несколько умаляет мое негодование. Я подхожу к нему ближе.
– Значит ли это, что ты пробовал их читать?
– Порой бывало ну очень скучно, – произносит он уклончиво, пожимая плечами.