Граф обхватывает лицо гувернантки ладонями и прожигает ее взглядом.
Я зажмуриваюсь и возвращаю воображаемым персонажам приписанные им черты. Светловолосый граф. Рыжая гувернантка. Затем снова погружаюсь в чтение, и мой пульс учащается. Граф прижимает гувернантку к стене, и она издает стон, который он ловит губами. Я подношу пальцы к собственным губам, изогнутым в хитрой ухмылке. Во время чтения любовных сцен я всегда чувствую себя немного коварной.
Граф поднимает гувернантку на руки, баюкает ее и несет к своей постели. Что ж, я не уверена, что Эллиот смог бы так сделать со мной. Или смог бы? У него неплохо получается ходить с…
Я резко захлопываю книгу, мои щеки заливает краска. Что, черт возьми, это было? Какого, черт возьми, дьявола я размышляю о том, сможет ли Эллиот… нет, даже собственные мысли анализировать нельзя, иначе неясно, к чему это приведет. Сделав несколько глубоких вдохов, я фиксирую в голове правильные образы персонажей и снова открываю книгу. Требуется несколько минут, чтобы отыскать нужную главу и страницу, но когда я это делаю, то гоню неправильные мысли и начинаю с того, на чем остановилась.
Граф осторожно кладет гувернантку на постель и наклоняется, чтобы возобновить их поцелуй. Она стонет, выгибаясь навстречу ему, и я чувствую обжигающий жар между бедер. Выравниваю дыхание и продолжаю читать, а глаза расширяются, когда граф скользит рукой под юбку гувернантки и пускается ласкать ее ногу. Он забирается на кровать, ложится на нее сверху, и они встречаются взглядами. Гувернантка хватает его за воротник рубашки и притягивает графа ближе. И ближе. Они снова целуются, телами прижимаясь друг к другу. Она проводит руками по его волосам, их каштановым прядям…
Я прекращаю читать и несколько раз моргаю. Нет, не каштановым. Светлым. Граф – блондин. Возвращаюсь к сцене, но, как бы ни старалась, граф не становится блондином, впрочем, как и графом. Это Эллиот. А женщина, с которой он собирается заняться любовью, не рыжеволосая гувернантка, а девушка с черными волосами – я.
С разочарованным стоном я снова захлопываю книгу и отбрасываю ее в сторону. Только сейчас понимаю, насколько мне стало жарко, под мышками и за шеей скапливается пот. Признаю, у меня не было любовника вот уже несколько месяцев… с тех пор как Освальд… Но чтение любовных сцен редко приводит меня в такое возбуждение и трепет. Остается только одно. Нужно немедленно выйти на улицу.
Я поспешно натягиваю ботинки, накидываю плащ и бегу к своей двери. Распахнув ее, я чуть не натыкаюсь на стену и лишь спустя пару мгновений осознаю, что стеной мне показался Эллиот, стоящий перед моей дверью с занесенным кулаком, словно он хотел постучать. Я вздрагиваю и делаю шаг назад. Надеюсь, он не видит, как пылают мои щеки, при взгляде на него мой живот крутит от возникающего чувства вины. Заметит ли он блеск пота на моем лбу? Признаются ли мои глаза, в каких компрометирующих позах я представляла нас всего несколько секунд назад?
Я собираю волю в кулак, загоняю сомнительные вопросы в глубь сознания и стараюсь вести себя нормально.
– Эллиот, – выпаливаю я с большим придыханием, чем мне бы хотелось, – что ты здесь делаешь?
Он опускает кулак и чуть пятится. На нем те же рубашка и брюки, в которых он пришел на занятия танцами, протез все еще на месте.
– Пришел проведать тебя. Ты так внезапно покинула обеденный зал, и я с тех пор тебя не видел.
– Проведать? Зачем меня проведывать? Просто… предстоит еще столько работы. Я не могла себе позволить сидеть сложа руки и наблюдать за тем, как ты танцуешь. – Последние слова кажутся слишком грубыми.
Он оглядывает меня с ног до головы.
– Ты собиралась выйти на улицу?
– Ну, я… – Я знаю, что произойдет, если я отвечу утвердительно. Он предложит составить мне компанию, и мне придется идти с ним бок о бок. Сейчас я этого не вынесу. – Собиралась, но передумала. Лучше останусь в комнате и лягу спать пораньше.
Я жду, что он уйдет, но Эллиот лишь хмурит брови. Он внимательно меня изучает, и перед мысленным взором тут же всплывают пикантные фантазии о его глазах всего в нескольких дюймах от моих собственных, о его губах, прижимающихся к моим…
Мной одолевает желание, и я отвожу взгляд, поджимая губы.
– Что-то не так, – говорит он низким голосом и заметно напрягается. – Что случилось?
Его вопрос застает меня врасплох, и я понимаю, что должна исправить положение. Нужно солгать. Быстро. Озираясь через плечо, замечаю брошенную мной предательскую книгу. Делаю самое печальное лицо, какое могу, и наконец смотрю на Эллиота.