В этот день в подземном королевстве состоялся праздничный ужин по случаю удачного ограбления уцелевшего подвала сожженной соседской дачи. Если чью-то деликатную душу и терзали небольшие угрызения совести, то высказывать их вслух казалось, очевидно, неуместным: готовить горячее было уже почти не из чего, птичьи порции картошки с тушенкой на обед, жаренные с сахаром яблоки на завтрак, гречневая или пшенная каша без масла на ужин, притом, что от хлеба давно уж не осталось ни крошки, – все это внушало карантинникам нешуточное уныние. Поэтому, когда у кромки леса остановился Максов джип, под крышу груженный ящиками с соленьями, вареньями и маринадами, несколькими мешками отборного лука и картофеля, то Митя с сестрой, их мама, Маша и Соломоныч, ожидавшие на опушке, встретили его варварским ревом восторга.

– Там, представьте, штук шестьдесят литровых банок с индюшатиной есть. Забили своих красавцев, да мясо не все в город увезли. И еще много всякого добра. Стас с Борисом достают пока, а я вот первый рейс сделал, – бодро доложил прапорщик в отставке. – Но главное… – красивым движением он откинул мешковину с заднего сиденья – и все увидели пятилитровую бутыль домашнего черносмородинового вина.

– Залог вашего… нашего… русского веселья, – сдержанно прокомментировал Соломоныч.

– Так, бабы, тяжелого не поднимать, берите что полегче и носите потихоньку, а картошку и бутыль я сам отволоку, – распорядился Макс, лихо вскидывая на плечо здоровенный мешок. – И ты, Митя, тоже ящики целиком не хватай.

На месте он красиво нырнул в открытый люк, чтобы организовать Катю и Олю большую для приемки спускаемого провианта, загнал им в помощь сопротивлявшегося Митю, но картофель и вино отнес на кухню самолично.

После третьей ходки вернулись и Стас с Борисом, так что отгрузка прошла легко и весело, как в мультфильме, – только и слышалось: «Майна!» – «Вира!», и скоро вся кухня, на которой последние дни незаметно начал верховодить Соломоныч, постепенно вытеснявший Большую Олю на второй план, оказалась завалена весьма аппетитными на вид припасами.

– Надеюсь, что мы не успеем все это съесть, – всплеснула руками, обозрев в полутьме гору продуктов, Татьяна.

– Вы имеете в виду – мы умрем раньше? – деловито поинтересовался Соломоныч.

– Я надеюсь, старый дурак, что мы отсюда вылезем здоровыми и уедем в Москву, где к тому времени уже либо эпидемия сама кончится, либо найдут лекарство от этой заразы! – грубо крикнула она. – А ваш черный юмор приберегите для одесских анекдотов! У меня дети здесь, между прочим!

– Танечка, простите меня, я не подумал, – смиренно отозвался еврей. – Хотите, я встану перед вами на колени, чтобы вы простили? Конечно, дай Бог вам и вашим детям остаться живыми… Как и моим. В конце концов, не зря же я слышал шофары… – спохватившись, он быстро прикрыл себе рот рукой.

Татьяна с подозрением глянула на него, но ничего не сказала, убежденная в том, что старик немного «повернутый».

Ужин со сладким вином, горячей индюшатиной, вареной картошкой в изобилии, маринованными кабачками и помидорами, за которым последовал чай с настоящим клубничным вареньем и утонченным желе из красной смородины, прошел почти весело – во всяком случае, шутил даже Борис. Его унизительное положение всеобщего нахлебника после доставки чужой еды, на которую все имели равные права, – вернее, равно не имени никаких прав – теперь закончилось, и он мог занять подобающее место в коллективе…

Но еще не доели сладкое, как Оля Маленькая, ни на минуту не забывавшая о том, кто здесь сегодня по-настоящему главный, принялась незаметно толкать свою маму в бок и умильно заглядывать ей в лицо.

– Ну, хорошо, – сдалась, наконец, та. – Господа, тут у нас новая принцесса слова просит.

– Я не принцесса, а королева, – обиделась девочка. – Королева главнее принцессы! Почему Митя был король, тетя Оля была королева, а я – только принцесса?!

– Потому что ты маленькая, – сделав классическое «лицо мудрого педагога», отрезала Татьяна. – Если хочешь что-то сказать взрослым – можешь начинать.

– Для меня ты королева, – поспешил наладить мир Станислав. – Приказывай.

– Я приказываю дяде Стасику рассказать страшную историю! – не замедлила Королева.

– Что ж, это можно… Моя история будет короткая, но действительно очень страшная. Вот вы знаете, коллеги, каково это – стоять под прицелом? Я тоже не знаю, хотя под прицелом стоял.

Общество заинтригованно притихло, желая узнать, что же это будет за